Габдрахманова Г.Ф. Исламская экономическая модель в России: теоретико-методологические проблемы изучения // Конфессиональный фактор в развитии татар: концептуальные исследования. – Казань, 2009. – С.101-124.

На рубеже 1990-2000-х гг. в среде российской татарской и мусульманской элиты возникла идеологема[1] «исламской экономической модели» (ИЭМ). В мировом сообществе впервые этот термин был употреблен в 1947 г. мусульманским ученым из Индии Саййидом Ахсаном Гилани в одноименной книге. Автор писал о некой идеальной экономической системе, соответствующей исламу. В научной литературе понятие «ИЭМ» утвердилось лишь с середины 1970-х гг. Сегодня этот термин в мировой литературе раскрывается с двух позиций, разница в содержании которых, по сути, отражает методологические принципы современных исламоведческих исследований[2].

Первое направление исламоведческих исследований представлено мусульманскими богословами, которые стремятся понять внутренние убеждения верующих и их соответствие канонам ислама. Поэтому ИЭМ понимается ими в качестве подраздела исламской науки. В крайнем проявлении такая позиция выражается в полном отрицании необходимости формирования специальной дисциплины – «исламская экономика», поскольку, как считают его представители, в Коране и Сунне исчерпывающим образом сформулированы основные экономические положения.

Взгляды богословов представлены в огромной аналитической мусульманской литературе, где с той или иной мерой глубины раскрываются финансовые отношения, представленные в Коране и Сунне. Авторы данного подхода выделяют три основные идеи ислама – в сферах собственности, личных трудовых усилий как основного источника получения богатства, справедливого распределения богатства. Раскрываются и экономические нормы ислама – нормы, регулирующие закят, правила торговли, правила, регулирующие долговые обязательства и залог, наследование имущества. Фундаментальный отдел фикха (канонического мусульманского права) составляет контрактное право. Здесь до деталей прописаны организационные формы сделок, которые сегодня не только имеют потенциал для реализации, но и используются в исламском мире.

Другой взгляд на ислам высказывают исламоведы, которые с позиций своих научных интересов (политологии, социологии, культурной антропологии, психологии и т.д.) пытаются выявить спектр проявлений внутренних убеждений верующих в различных сферах общества. В экономике проявление религиозности мусульман анализируется через психологическую специфику бизнес-культуры деловых кругов Арабского Востока[3]. Наибольший вклад в разработку системного подхода к изучению связи экономики и ислама внесли ученые-экономисты, которые считают, что каноническая структура взглядов мусульман порождает особый универсум экономических институтов и механизмов. При этом не отрицается существование базовых законов экономики. В таком понимании ИЭМ рассматривается в качестве течения современной экономической мысли[4] и понимается как система взглядов мусульман на принципы и механизмы организации хозяйственной жизни общества[5]; система хозяйствования в соответствии с нормами и принципами мусульманского права[6]. Синонимично богословскому представители экономического направления считают, что главным сводом правил и предписаний, которых должен придерживаться каждый правоверный мусульманин, является шариат, основанный на Коране и Сунне – главных столпах ислама.

По мнению экономистов, ИЭМ обладает следующими особенностями:

1. Деньги не ссужаются под процент. Риба (в буквальном переводе с арабского – приращение) категорически осуждается Кораном и не может использоваться в ИЭМ.

2. Стабильность. Исламская финансовая система имеет дело не с отвлеченными финансовыми системами, а с инвестициями в реальное производство. Это уберегает ее от финансовых кризисов и дефолтов. В мировой же финансовой системе в целом лишь 20-часть денежной массы подкреплена реальными активами, 95% всех денежных трансакций не относится к коммерческим сделкам, они являются чисто спекулятивными[7].

3. Равномерное кредитование всех отраслей экономики с акцентом на те отрасли, которые производят товары первой необходимости и базисные услуги.

4. Предпочтение долгосрочному финансированию при принятии инвестиционных решений, особенно при участии в уставном капитале других предприятий.

5. Содействие малому бизнесу как важнейшему элементу экономики исламских стран, позволяющему гармонично развиваться всей экономике.

6. Особое внимание к этической стороне экономических отношений, реализации духовных и моральных ценностей, которые вместе с тем носят универсальный, общечеловеческий характер. Некоторые ученые даже ассоциируют ИЭМ с социалистической системой хозяйствования[8]. Государства, основанные на принципах ИЭМ, несут ответственность перед населением. В них наблюдается сокращение разрыва между богатыми и бедными, долгового времени, лежащего на правительстве. Исследование Международного Валютного Фонда, проведенное в 1987 г., подтвердило, что исламская экономика и исламское банковское дело, в частности, способствуют более справедливому распределению ресурсов. В исследовании было также отмечено, что исламская банковская система в меньшей степени, чем западная или традиционная, подвержена рискам, связанным с проблемами ликвидности платежеспособности[9]. Социальная ответственность и благотворительность являются обязательными условиями исламских финансовых институтов.

7. Жизнеспособность. Исламское финансирование имеет внутреннюю способность к воспроизводству благодаря взвешенной инвестиционной политике, активному финансированию производства, привлекательности банковских услуг.

Представители экономического подхода в изучении ИЭМ используют готовые материалы национальной статистики. Приведем некоторые используемые ими данные о стремительном развитии в мире исламской экономики, ее отдельных институтов и механизмов.

В 2007 г. в мире существовало 362 исламские организации (коммерческие и инвестиционные банки – около 200, с общим капиталом около $7,3 млрд. в 1997 г.[10], компании, страховые компании[11]) и 163 компании, управляющие по исламским принципам. Такие структуры развиваются как внутри мусульманских стран, так и имеют межрегиональный статус, выполняя интеграционную функцию. Исламский банк развития объединяет 54 страны-участницы. Его уставной капитал за время существования вырос в 7,5 раз, а его оплаченная часть – в 9 раз[12]. Суммарный размер активов исламских экономических институтов составил более $500 млрд., что примерно соответствует 1% мирового ВВП[13]. Рынок исламских ценных бумаг – суккука, оценивается в полмиллиарда долларов[14]. С 2004 г. этот рынок методично удваивал объемы продаж[15]. Стремительно развиваются сектора экономики, направленные на удовлетворение религиозных потребностей мусульман. Рынок халяльной продукции, куда входят как продовольственные продукты, так и непродовольственные товары, оценивается специалистами примерно в 2,1 триллиона долларов США. Этот рынок обеспечивает 1,6 миллиарда мусульманского населения планеты[16]. В Великобритании рынок халяльных продуктов ежегодно растет на 15% (в сравнении со средними темпами рынка 1%)[17]. Ведущие страны мира (Арабского Востока и Африки, Австралия, Канада, Шри-Ланка, США, Казахстан и др.) и крупные западные фирмы (IBM, General Motors, Daewoo) становятся центрами ИЭМ, прибегают к услугам исламских банков. В XXI в. Лондон закрепил за собой право называться мировым центром исламских финансов наряду с традиционно исламскими столицами[18]. Эксперты оценивают неиспользуемый инвестиционный потенциал мусульманского мира в $150-200 млрд.[19] Воспринимая эти показатели, важно понимать, что ИЭМ развивается в сложившейся системе мирового разделения труда и мировой экономической и политической конъюнктуры.

Как видим, в рамках экономического подхода ИЭМ рассматривается как идеальный тип экономической модели со специфическими экономическими действиями людей. Большое внимание уделяется отношениям, овеществленным в потоках материальных, финансовых и информационных ресурсов. Однако, как известно, в эмпирически наблюдаемых объектах экономические действия всегда сочетаются с неэкономическими действиями (политическими, социальными, культурными). Кроме того, экономические мотивы – продукт функционирования социальной общности, а не предпочтений изолированного индивида[20]. Поэтому в рамках развиваемого нами этно-эконом-социологического подхода понятие ИЭМ в широком смысле синонимично понятию «религиозное хозяйство»[21], в котором экономические действия играют преобладающую роль, но тесно переплетаются с религиозно-культурными ориентациями акторов. Такой подход соответствует традиционному делению хозяйственных культур на конфессиональной основе. Как известно, выделяют протестанскую, католическую, православную, исламскую, индо-буддийскую и конфуцианскую экономические этики. ИЭМ в узком смысле для нас является формой культурного капитала российских мусульман, оформляющей действия хозяйствующих агентов в рамках определенного рыночного сегмента, и в связи с другими порядками, а также способствующего наращиванию экономического и совокупного капитала и, как следствие этого, – выстраиванию глокальной модели экономического развития. Мусульмане нами понимаются как социальная группа, образующаяся по признакам самоидентификации с исламом (не предполагая обязательность религиозной практики и приверженности традиционным исламским ценностям[22]) и этнической принадлежности. При изучении ИЭМ в России представляется принципиально важным проводить связь между религией и этничностью. К наличию такой связи, говоря об этническом исламе в России, склоняются многие авторитетные российские обществоведы. Их доводы основаны на результатах обследования массового сознания. Этнографы фиксируют тесное переплетение исламских обрядов с обрядами этнического происхождения в жизни мусульман России[23]. Эту позицию поддерживают мусульманские духовные управления, которые не просто принимают эту параллель, но и подчеркивают ее обязательность для религиозной самоидентификации. Западные ученые считают, что связь между национальной идентичностью и религиозной принадлежностью является уникальной особенностью постсоветского пространства, возникшей под влиянием функционирования царской империи и Советского Союза, сплотивших религии и укрепивших их роль в качестве признака идентичностей[24].

Важен и другой посыл. В условиях поликонфессиональной России существуют и бесконфликтно взаимодействуют несколько религиозных экономических порядков, поэтому принцип социальных и межэтнических, межрелигиозных взаимосвязей для понимания ИЭМ, как представляется, является ведущим, и это определяет наше сужение понятия ИЭМ до регионального (внутрироссийского) уровня.

Наша задача – показать, во-первых, что ИЭМ в России является инкорпорированной частью культурного капитала российских мусульман, то есть способы хозяйственной деятельности мусульман, их экономические ожидания и ориентации во многом определяются социокультурными и религиозными установками. Во-вторых, объективация ИЭМ происходит в виде знаков и символов. И, наконец, ИЭМ институциализируется. Сегодня российские мусульмане создают организации и входят в готовые структуры, образуют социально-экономические группы и являются частью национальных сообществ. Все они не только производят и потребляют экономические блага, но и ищут информацию, передают накопленный опыт, зарабатывают авторитет и конструируют новые значения хозяйственного процесса. Их действия порождаются социальными структурами, в свою очередь, и сами «творят» эти структуры.

Для начала нам важно понять социальные причины развития ИЭМ как модели построения хозяйственных отношений в современном мире.

1. В последние десятилетия наблюдается усиление религиозного фактора в современном мире. Это выражается в детерриториализации религии. Религия становится рассеянной поверх традиционных конфессиональных, политических, культурных и цивилизационных границ[25]. В росте значения публичных религиозных дискурсов, детерриториализации религиозности, ее растущем отрыве от конфессиональных традиций, складывании свободного рынка традиций; изменении институциональной структуры религий – появлении религиозных сетей и релятивизации религиозного авторитета и т.д.[26] Религия в современном мире играет важную роль в процессах идентификации и интеграции людей. В отношении ислама ситуацию усиливает его политизация: наблюдается секуляризация государственных режимов, легализуются мусульманские общества, постепенно упрочиваются позиции группы, придерживающейся исламских принципов.[27] В связи с усилением «исламского фактора» отдельные ученые даже прогнозируют «столкновение цивилизаций».[28]

2. Большое значение играют факторы общемирового порядка. Сегодня реакция на процессы односторонней глобализации осуществляется в рамках больших социальных общностей, среди которых религиозные сообщества играют ключевую роль. Глобализация будит творческий потенциал религии, подталкивая к новым, возможно, более адаптированным к современным интерпретациям традиционных постулатов[29]. С. Филатов, проводя кроссконфессиональный анализ, выделяет несколько вариантов реакций религиозных групп на процессы глобализации. Ислам, по его мнению, оказывает наиболее сильное сопротивление. Остальные религиозные идеологии принимают (более или менее болезненно) новые правила игры. По мнению ученого, причины кроются в содержании исламского учения: «… в существе мусульманского сознания и мусульманской религиозности есть нечто принципиально противоречащее глобализации, утверждаемым ею ценностям и институтам. В отличие от различных христианских вероисповеданий, буддизма, индуизма мусульманская религия требует следования определенному образу жизни, несовместимому (или, может быть, с большим трудом совместимому) с глобалистскими представлениями о демократии, правах человека…»[30]. В ответах заложены пути самосохранения.

2. Развитие демографических и миграционных процессов привело к численному увеличению, распылению мусульман в мире, при сохранении между ними устойчивых социальных сетей. Сегодня ислам меняет облик многих стран, привнося традиционные жизненные стандарты. Наблюдается тенденция принятия ислама нетрадиционными сообществами. Так, в США и европейских государствах ислам распространяется не только среди выходцев с Филиппин, из Аравии или Африки, но и среди потомков мигрантов из Европы и постоянных жителей. Принимающее сообщество вынуждено считаться с «новыми» культурами.

3. Стремительное экономическое развитие исламских стран, в сотрудничестве с которыми заинтересованы мировые державы. Ирак до начала экономической блокады 1991 г., Иран, Малайзия, вся Юго-Восточная Азия сегодня весьма успешны в экономическом и социальном плане. Кроме того, население этих стран не собирается отказываться от основных постулатов собственных культур и с разной степенью успешности исламизирует хозяйственную жизнь. Экономическая политика этих стран является «воинственной», охранительной и националистической. Хотя важно подчеркнуть, что любые географические привязки неприменимы к исламской экономике. ИЭМ – это изначально транснациональное явление, не имеющее постоянной прописки ни в одном государстве[31].

4. В условиях актуализации экономического фактора в развитии современного общества, важное значение приобретает потенциал религиозных этик, возможности его использования. Ислам, наряду с иудаизмом и протестантизмом, считается экономически ориентированной этикой, поскольку значительное внимание уделяет хозяйственной жизни. Хотя трудно не согласиться с А. Журавлевым в том, что все религии обладают общей этической базой хозяйствования: главное свойство собственности состоит в том, что первичным, истинным собственником является Бог, как бы его ни обозначали в различных религиозных системах. Человек, обретая некий актив на срок своей жизни, принимает на себя функцию доверительного управляющего. Это траст того рода, который предполагает следование воле собственника. Таким образом, хозяйственная деятельность человека, использующая переданный ему ресурс, должна быть богоугодной с точки зрения целей и методов производства добавленной стоимости. Экономический результат должен приносить благо как управляющему, так и обществу, в котором он функционирует. Кроме того, религии имеют единый подход к трудовому ресурсу, исходя из установки на богоугодность свободного труда, справедливых трудовых отношений, экономически оправданной ставки вознаграждения за труд в отсутствие эксплуатации[32]. Помещая этический императив в основу всякой, в том числе экономической, активности и совпадая по ряду фундаментальных установок[33], вероучения расходятся по многим принципиальным позициям своих экономических доктрин и возможностям адаптации к новым условиям.

5. В условиях мирового финансового кризиса все большую актуальность приобретают вопросы, связанные с поиском новых форм экономики. Президент РФ Д.А. Медведев настаивает на изменении старой неэффективной экономической системы зависимости всех стран мира от одной державы. Маркетинговые исследования показывают, как сегодня люди пытаются выработать новые формы поведения, найти новые смыслы жизни[34]. Новая экономика будет означать и новую систему ценностей. Религия может сыграть очень большую роль в процессе экономической и ценностной перестройки.

Имеет ли место ИЭМ в России? В строгом экономическом смысле – нет. В нашей стране на сегодняшний день нет ни одного исламского финансового института. В декабре 2006 г. было объявлено об отзыве лицензии у «Бадр-Форте Банка» – единственного в России банка, использовавшего в своей работе исламские технологии ведения бизнеса. Правда, некоторые исламские финансовые продукты предлагаются. Например, в части такафула (страхования).

В социальном ключе, как представляется, ситуация не столь пессимистичная. В истории России этнические мусульмане всегда с той или иной степенью успеха сохраняли и воспроизводили специфические экономические действия, правда, они никогда не подкреплялись реальными исламскими экономическими структурами и механизмами. Работы историков и этнологов показывают инкорпорированность исламской культуры в сознание и поведение мусульман. Российские мусульмане на разных исторических этапах воспроизводили хозяйственные образы жизни, диспозиции в виде значительной дифференциации социальных позиций, включая профессиональную, отраслевую специализацию, ориентации на образ жизни, основанные на канонах ислама. В результате капиталистические отношения у мусульманской части Поволжья и Приуралья, проходившие на протяжении всего XIX в., привели к формированию крупных центров татарского предпринимательства в Казанской, Оренбургской, Саратовской, Симбирской, Рязанской губерниях Российской империи[35], став неотъемлемой частью делового мира страны второй половины XIX – начала XX вв.[36] Особенностями бизнеса мусульман этого периода являлась широкая благотворительность и раздача части получаемого дохода в виде милостыни (закят, садака); передача вакфа (земельной собственности) в пользование мусульманской уммы; установка мусульманских купцов и предпринимателей на восприятие своей торговой и предпринимательской деятельности в качестве служения Аллаху через служение мусульманской общине посредством повышения ее благосостояния; создание мусульманских банков в Среднем Поволжье и Приуралье; развитие кредитных операций; исполнение мечетями роли экономического института. К началу революции 1917 г. была сформирована альтернативная традиционная исламская модель образования, благодаря которой татары-мусульмане имели высокий уровень грамотности. Как свидетельствуют экспедиционные наблюдения этнографов, ислам в советский период среди татар-мусульман играл роль жизнеобеспечивающего и смыслообразующего ресурса. Так, например, потребление халяльного (разрешенного) мяса сохранялось несмотря на атеистическую пропаганду. В сельской местности и малых городах татары-мусульмане производили, распространяли «хорошее мясо» среди единоверцев (а значит, и зарабатывали).

ИЭМ как элемент экономической культуры российских мусульман всегда существовала и развивалась внутри уммы. Эта особенность сохранилась и после распада СССР. Сегодня развитие ИЭМ в России идет по вектору «снизу вверх». Такой вариант опрошенные нами эксперты считают наиболее удачным, в отличие от Казахстана, где пошли обратным путем – «сверху вниз». Там создали и приняли законодательную базу, организовали банки, продумали финансовые схемы. Ведутся активные дискуссии на страницах СМИ. Но пока дело там не состоялось. Оказалось, что важна социальная база, понимание общества, прежде всего внедренность ислама в сознание людей. Позднее принятие ислама, поверхностные его корни в обществе и слабый уровень влияния на общественное сознание (точнее, они сосуществуют со многими доисламскими обычаями и традициями, которые имеют довольно устойчивый характер), слабая ритуальная практика и т.д. среди казахов являются тормозящими факторами развития ИЭМ в Казахстане. В России ситуация складывается иначе. Растет число людей, считающих себя мусульманами, в том числе и активных (об этом подробнее см. статью Р.Н. Мусиной в настоящем сборнике). Все большую роль играет ритуалообразующий фактор в структуре семейно-бытовой обрядности и гостевой культуре мусульман[37]. Исследователи говорят о культуре потребления татар[38]. Появились самостоятельные экономические сегменты, направленные на реализацию физиологических и духовных потребностей мусульман. В таких секторах компоненты культуры ислама стали ресурсом для экономических акторов.

Сегодня нижний уровень институциализации ИЭМ в России стал дополняться и другими участниками процесса. На макро-уровне понятие ИЭМ не входит в дискурс и реальную практику правящей российской и татарстанской элиты. ИЭМ инертно воспринимается с позиций необходимости укрепления экономических связей РФ с исламским миром. В этом плане экономические взаимоотношения России с мусульманскими странами строятся, прежде всего, в энергетической и военно-технической областях. В нефтегазовой сфере Россия и мусульманский мир являются скорее конкурентами, чем союзниками[39]. Ключевым в выстраивании стратегий взаимодействия России с исламскими странами стало выступление В.В. Путина на саммите Организации Исламская Конференция (ОИК)[40] в малазийской столице Куала-Лумпур в 2003 г. После этого Россия обратилась в ОИК с заявлением о статусе наблюдателя, который получила в 2005 г. Следующим шагом стало открытие постоянного представительства в г. Джидде (Саудовская Аравия), где расположена штаб-квартира ОИК. Возглавил представительство татарин К.Ш. Исхаков, который свою основную задачу видит в наращивании взаимодействия в политике, экономике, культуре с 57 странами-участницами ОИК[41]. Восточное направление играет существенную роль в международной деятельности Татарстана[42]. Экономическая этика и экономические возможности ислама, и уже тем более их принятие на государственном уровне, не обсуждаются. Не очень активно ИЭМ обсуждает и российская мусульманская элита.

Первым шагом осознания российским государством возможностей ИЭМ можно считать признание им существования «Системы Халяль». 17 февраля 2009 г. Федеральное агентство по техническому регулированию и метрологии зарегистрировало «Систему добровольной сертификации продукции и услуг на соответствие канонам Ислама – Система Халяль (Halal)», которую разработали Комитет по стандарту «Халяль» Духовного управления мусульман РТ и Республиканский сертификационный методический центр «Тест-Татарстан». Агентство зарегистрировало знак соответствия, в связи чем, все предприятия, выпускающие Халяль, должны маркировать свою продукцию. Добровольная сертификация продукции Халяль позволяет официально признать на государственном уровне в странах, входящих в Организацию исламская конференция, продукцию российских предприятий от мяса до медикаментов, прошедших соответствующую сертификацию.

Средний уровень ИЭМ в РФ охватывает организационные структуры, которые появились в последние 2-3 года. Их деятельность направлена на структуризацию экономической деятельности, выстраиваемой на основе канонов ислама. Прежде всего, это сфера халяль-индустрии. В России организованы специальные структуры, контролирующие производство халяль-продуктов. Совет муфтиев РФ разработал «Положение о порядке организации производства, торговли, осуществления контроля над производством и торговлей продуктами, разрешенными к употреблению в пищу мусульманами». Создан орган по контролю над производством и торговлей продукцией «Халяль». В структуре Духовного управления мусульман Республики Татарстан с 2005 г. функционирует Комитет стандарта «Халяль». В Татарстане также утверждены правила производства продукции по нормам исламского шариата. Как показали наши интервью с сотрудниками Комитета, халяль-культура, став символом современных мусульман, стала базой, которая обеспечивает экономический и социальный успех тех, кто в ней занят, и шире – воспроизводит религиозные и социальные идентичности.

Другими участниками среднего уровня институционализации ИЭМ в России являются образовательные проекты. Сегодня обучение ведется в двух направлениях – подготовка экономистов в зарубежных образовательных учреждениях (по грантам Исламского банка развития заинтересованные люди получают профессиональную подготовку в Малайзии, но таких специалистов в РФ пока единицы) и обучающе-пропагандистская работа энтузиастов среди широкой общественности, в том числе и среди студентов ВУЗов: религиозных (Российский исламский университет) и светских – МГИМО (У) МИД РФ, Высшая школа экономики. Методами работы энтузиастов являются лекции, создание сайтов в сети Интернет, публикации. Особую активность проявляет Центр исламской экономики и финансов при Российском Исламском университете. Центр был открыт в 2008 г., но уже успел получить заслуженную популярность. Сотрудники проводят семинары с участием бизнес-структур, зарубежных и отечественных специалистов в области ИЭМ, широкой общественности. Центр стремится реализовать две задачи: просветительскую – знакомство потенциальных участников ИЭМ с финансовыми, банковскими, страховыми продуктами, и создание сети профессионалов ИЭМ с последующим продвижением финансовых продуктов. Результаты реализации второй задачи получили свое отражение в ряде документов: Меморандуме о взаимопонимании между Российским исламским университетом и Куала-Лумпурской Бизнес-Школой, Меморандуме о взаимопонимании между Татарстаном, Малайзией и Катаром по созданию исламской финансовой консалтинговой компании, Меморандуме о взаимопонимании между Российским Центром исламской экономики и финансов и ООО страховой компанией «ALLIANZ РОСНО Жизнь» по вопросам обучения исламскому страхованию «Такафул» и др.

Наиболее масштабные процессы происходят на нижнем уровне. Сегодня именно среди обывателей ИЭМ приобрела объективацию в символическом значении «халяль» и стала экономическим ресурсом для наиболее экономически активных людей. Халяль подразумевает построение жизнедеятельности людей в соответствии с канонами ислама. Как показывают наши наблюдения, в России понятие «халяль» в массовом сознании и дискурсе религиозной элиты ассоциируется с нормами поведения, определенными видами трудовой деятельности, способами получения источников к существованию, принципами питания, одеждой, культурными символами и атрибутами – по сути, всем, что может иметь черты халяль, т.е. не противоречить нормам ислама. Это позволяет говорить о формировании в России халяль-хозяйства. Оно выстраивается вокруг двух групп: истинных мусульман, и непрактикующих мусульман и не мусульман. Экономическая составляющая халяль-хозяйства среди истинных мусульман отражается, прежде всего, в создании рынка мусульманской одежды. Сегодня расширяется производство мусульманской одежды, увеличивается число специализированных магазинов, создаются специальные интернет-сайты, издаются журналы мод, проводятся показы моделей. Акторы этого рынка стилизуют внешнюю идентификацию мусульман. Другим явлением становится организация турфирмами и религиозными организациями отдыха для мусульман и паломнических туров по святым местам.[43] Операторы мобильной связи рекламируют услуги для мусульман: чтение Аятов, SMS-сообщения о времени Намаза и т.д. Открываются стоматологические клиники для мусульман.

Вторая группа – непрактикующие мусульмане и немусульмане, является, наряду с истинными мусульманами, потребителями религиозной символики (амулеты – дуа, дога, подарочные варианты Корана и его отдельных Аятов, эмблемы мечетей, прежде всего мечети Кул-Шариф); религиозной литературы, косметической и гигиенической продукции, фармакологических препаратов под маркой «Халяль»; ритуалообразующих компонентов (в мечетях за оговоренную оплату стало практиковаться проведение религиозных обрядов с последующей выдачей свидетельств о браке, имянаречении. Здесь же организуются застолья[44]). Наиболее бурно ИЭМ на микро-уровне развивается через рынок халяльных мясных продуктов. Этот рынок включает в себя два сегмента. Во-первых – праздничная халяль: в дни празднования священного для мусульман праздника Курбан-байрам организуется продажа специально откормленного для забоя скота. Получает широкое распространение обряд жертвоприношения во время локальных («Кляу», «Курбаннык»), семейно-родственных («Назэр-курбан») праздников. Во-вторых, халяль-индустрия: сегодня в специализированных магазинах при мечетях, а также на прилавках рынков, магазинов, супермаркетов представлена мясная продукция под маркой «Мусульманская» или «Халяль». Это мясо, птица, пельмени, колбасы и другие мясные изделия.

Явления исламско-ориентированной экономики в России демонстрируют то, что сегодня «багаж специфических этнических знаний может быть использован как дополнительный козырь в саморазвитии, карьерном росте или продвижении бизнеса». Правда, трудно согласиться с автором этих строк, что «этническая еда, одежда, манера поведения и прочее инструментализируются и становятся средством достижения социальных, а не этнических целей»[45]. Как показывают наши исследования, мотивация агентов этноориентированной сферы сопряжена не только с экономическими, но и этническими и религиозными интересами.

Серия интервью и наблюдения автора[46] свидетельствуют о том, что экономические действия участников халяль-рынка базируются на двух составляющих: внутриэтнических социальных сетях и использовании ислама как ресурса, обеспечивающего экономический и социальный успех. Выбор той или иной составляющей связан с осознанной стратегией значительной части занятых в сфере халяль-рынка. «Раньше мы сами искали партнеров, чтобы халяль ввести в производство. На сегодняшний день предприниматели сами понимают, что это выгодно, и теперь они сами к нам приходят» (Казань, мужчина, эксперт)[47].

«…первоначально открыли магазин сначала, а потом землю выделили, в общем, от года за год интереснее-интереснее… Мы переехали в это здание, купили кормоцех, бывший кормоцех. Были здесь одни стены, только одни стены, ни потолка, ничего. Он (муж – прим. Автора) реконструировал это вот все здание… Первоначально мы начали делать, работать по забою скота, поставка оптом мяса. …это первая у нас в районе, это первая бойня, где можно было забивать скотину» (Пензенская обл., женщина, руководитель мясоперерабатывающего цеха).

“– Почему вот к Вам пришла эта идея?

- А чем еще заняться, если себе работу не откроешь, здесь негде работать.

- А почему халяль?

- Халяль, потому [что] много мусульман живут, татар много живет, поэтому халяль продукты” (Пензенская обл., мужчина, руководитель мясоперерабатывающего цеха).

Халяль-рынок является финансовой поддержкой не только семей самих предпринимателей, но и фондов различных общенациональных, религиозных организаций, мечетей, ДУМов. В условиях кризиса очень важным является то, что некоторая часть трудоспособного населения, связанная с производством этнических и религиозных товаров, имеет стабильную работу, а государство получает налоговые поступления. И здесь экономический эффект, получаемый от развития халяль-рынка, не имеет религиозных и этнических ограничений. ИЭМ в России не предполагает обязательной монополизации какой-либо отрасли в руках представителей отдельного народа. ИЭМ в России – открытая модель, которая успешно развивается в полиэтничной среде и при участии представителей разных религий и народов. Председатель маркетинговой компании JWT MENA Рой Хаддад, анализируя результаты обследования одного из сегментов мировой ИЭМ – халяль-индустрию, пришел к выводу о том, что «возможности появляются тогда, когда вы перестаете представлять себе этот рынок как монолитный. Этот рынок имеет очень большие перспективы для тех торговцев, которые захотят отнесись к нему серьезно»[48]. Именно в этом направлении движется ИЭМ В России. Сегодня в халяль-рынке задействованы представители разных народов, как на уровне производства, так и на уровне потребления. По данным интервью с продавцами халяль, среди покупателей много русских и других народов, оценивших вкусовые и гигиенические преимущества продуктов. Опрошенные нами руководители производств халяльных мясных продуктов отмечают прозрачность кадрового состава своих подчиненных и сетей распространения продукции.

«– Для Вас важно, когда Вы выбираете себе работников, какой он национальности, религии?

– Нет, это не важно, хоть русский, хоть кто. Нам лишь бы работал, как говорится. Они с удовольствием, как только мы открылись, по пять, по шесть лет у нас работают. Не увольняются, работают с удовольствием… Главное, чтобы непьющим был, жил правильно…» (Пензенская обл., женщина, руководитель мясоперерабатывающего цеха).

“Мы из Пензы по базам и по магазинам распространяем.... У нас человек занимается, он сам из Казани, русский, Володя, в Пензе живет. Он женился на пензячке, жил здесь. И он поставляет нашу продукцию” (Пензенская обл., женщина, руководитель мясоперерабатывающего цеха).

“Русские работают, большинство тоже русских берут мои колбасы, потому что знают, что мясо там” (Пензенская обл., мужчина, руководитель мясоперерабатывающего цеха).

“Русские есть, шофер у меня русский, мясорезчик русский.

- Для Вас не важно, что он русский?.

- Для меня не важно, чтобы был бы он человеком.

- Работал бы хорошо?

- Работал, чтобы не воровал... Аллага шөкер, бүгенгә кадәр безнең текучести кадров нет” (Пензенская обл., мужчина, руководитель мясоперерабатывающего цеха).

Другой особенностью халяль-рынка является его перспективная и позитивная роль в конструировании идентичностей. Первый тип идентичности – социально-физиологическая. Как удалось заметить, потребителями халяльных продуктов являются сторонники здорового питания[49]. Второй тип идентичности – этническая. «Одна из наших миссий – возвращение к нашим (татарским) истокам». «Женщины, которые являются продавцами халяль-мяса на рынках… вы заметите, что они одеты в национальный (татарский – прим. Авт.) костюм» (Казань, мужчина, эксперт). И, наконец, рынок халяльных продуктов воспроизводит религиозно-этнические идентичности – «настоящие татары-мусульмане» и «ненастоящие». Такая ситуация свидетельствует о том, что в современных условиях люди выбирают из множества потенциальных благ те, которые позволяют им «наилучшим способом» проявить себя и выстроить отношения с желанными другими. Людей в халяль-хозяйстве привлекает то, что эта сфера позволяет им проявлять свою идентичность, однако выбор остается относительно свободным от таких факторов, как религиозная, этническая, классовая или профессиональная принадлежность.

* * *

Тон осмысления развития ИЭМ в России может быть диаметрально противоположным. Отрицать и воспринимать ИЭМ с негативных позиций, наверное, самый простой, но и бесперспективный способ. Для такой интерпретации нет объективных оснований – ИЭМ в России уже существует. Как показал кризис, мировая финансовая система во многом носит спекулятивный и неустойчивый характер. Поэтому наиболее дальновидные национальные и региональные элиты сегодня ищут и вырабатывают комплекс защитных мер, страхующих региональные и финансовые рынки от неуправляемых негативных тенденций в развитии мировой системы. Мировое мусульманское сообщество создает такую альтернативу в виде ИЭМ. По некоторым прогнозам, доли западных и азиатских миров в общих объемах мирового производства к концу 2025 г. будут составлять 25% и 58%[50]. Ситуация характеризуется и тем, что, по мнению экспертов-экономистов, в скором будущем исламские банки потеснят позиции западных банковских структур в арабских странах. Можно также ожидать переток на Восток колоссальных активов исламских стран, размещенных в западной финансовой системе (около $1 триллиона)[51]. России очень важно включиться в этот процесс, воспринять для себя ИЭМ, понять потенциальные и перспективные возможности, экономические дивиденды внедрения ее финансовых продуктов на российской почве. Взгляд на Восток только как на рынок сбыта сегодня является уже устаревшим (хотя, конечно, его нужно завоевывать, поскольку на европейском рынке России места не найдется). Но надо думать в более широкой перспективе. Ислам в мире приобретает черты экономического и технологического ресурса. Чем быстрее Россия начнет внедрять у себя конкретные финансовые механизмы ИЭМ, тем быстрее она сможет застолбить место в новой формирующейся после кризиса системе финансовых координат.

Конечно, практические вещи останутся. Налаживание сотрудничества с исламскими финансовыми институтами и, прежде всего, с Исламским банком развития, позволило бы открыть реальные перспективы для привлечения в Россию инвестиций и использования в интересах российской экономики финансовых возможностей банка, а также для продвижения – путем участия в проектах – российской экспортной продукции в мусульманских странах. Как известно, основными направлениями деятельности ИБР являются активное участие в реализации инфраструктуры на территории стран-членов ИБР, оказание им финансовой помощи в решении вопросов экономического и социального развития[52]. Для российской мусульманской общины важна и та финансовая поддержка, которую оказывает ИБР.

Помимо геополитических перспектив ИЭМ для России позволят решать целый ряд внутренних проблем. Халяль-рынок в России обеспечивает занятость трудоспособного населения, формирует малый бизнес и предпринимательский слой. Это в условиях растущей безработицы является чрезвычайно важным. Социальная составляющая последствий исламизации экономической жизни заключается в нескольких аспектах. Во-первых, ИЭМ приводит к воспроизводству религиозной идентичности, способствует единению и позитивной мобилизации внутри российской мусульманской уммы, способна предложить духовное видение хозяйственных процессов в контексте своего вероучения и в явном виде рекомендовать модель поведения предпринимателей и государства, синтезировать методы и цели, отвечающие исламским религиозно-этическим представлениям[53]. Во-вторых, интеграция мусульман России не только не противоречит национально-гражданской идее в России, но и участвует в ее формировании. Как известно, связь между составляющими – «актуализированная идентичность и сопряженная с ней солидарность, соединенные с толерантной установкой и доверием власти», участвуют в формировании национально-гражданской идентичности[54]. И, наконец, ИЭМ способна оптимизировать социально-экономическое самочувствие населения, способна помочь найти новые способы экономической адаптации населения. Продукты ИЭМ являются привлекательными для потребителей независимо от их религиозной ориентации. Так, например, в части такафула, «немусульман привлекают, прежде всего, более стабильные накопительные схемы, используемые исламскими страховщиками»[55]. Привлекательной является и этическая сторона ИЭМ. Если «…экономическая политика капитализма направлена на то, чтобы сделать богатых еще богаче, а бедных – еще беднее, а его мораль: не замечай того, что тебя не касается»[56], то ИЭМ во главу угла ставит максимально приближенное экономическое равенство людей.

Развитие ИЭМ ставит на повестку дня вопрос о взаимодействии православия и ислама в России. Нам на экономическом поле перспективным типом взаимодействия представляется сегрегационная модель – когда православие и ислам могут занять «свои ниши», взаимно дополнять друг друга и быть заинтересованными в друг в друге. Как известно, православие уделяет большое внимание нравственной жизни верующего[57]. Ислам считается религией действия. В исламском сообществе назревают и обсуждаются идеи конкретных экономических институтов и механизмов. Для российского ислама отделенность от политики традиционна, поэтому он мог бы выполнять сугубо экономические задачи. Фрагментация экономического пространства может идти таким образом, чтобы ислам в России являлся «поставщиком» экономических идей, основанных на общеэтических нормах, а православие могло бы выполнять роль по формированию целей вне экономики и хозяйства. «Православная этика труда… дает определенные ориентиры, исполненные высокой духовностью. Они могут помочь нам выработать по-настоящему нравственную мотивацию труда и вдохнуть жизнь в профессиональное творчество»[58]. Такое взаимодополнение православия и ислама – реальная возможность экономического роста всей страны. А поликонфессиональность – ее благо.

Пользование преимуществами исламских механизмов возможно для представителей любой традиции. ИЭМ не означает сугубо религиозную модель и не предполагает коренной ломки уже сложившихся в России традиционных экономических моделей развития народов. Российская ИЭМ – открытая модель для людей самых разных взглядов. Здесь нельзя не привести слова Директора пражского Института диалога цивилизаций Т. Черниченко, который отметил, что «речь идет не о попытке «скрытой мусульманской экспансии», а лишь об истинном предназначении любой религии, как и любой справедливой системы, – служить людям»[59].