Из журнала "Магариф", 2001, № 12, с. 54-56; 2002, №1, с. 63-65.

История татарского народа и Татарстана в федеральных учебниках

В выступлении первого заместителя министра образования РФ Д.Ф. Киселева на августовской конференции руководителей системы образования городов и районов РТ (август 2000 г., Азнакаево) было отмечено, что учебники по истории России вызывают в республике справедливую критику в части освещения истории Татарстана и татарского народа. Приказом министра образования РТ от 29 июня 2001 г. был создан творческий коллектив ученых и преподавателей для разработки и внесения соответствующих предложений. В состав коллектива вошли: профессор В.И. Пискарев (ИПКРО РТ); профессор Б.Ф. Султанбеков (ИПКРО РТ); доцент Ф.Г. Ислаев (ИПКРО РТ); главный специалист ИПКРО РТ И.М. Фокеева; профессор И.А. Гилязов (КГУ); профессор О.В. Синицын (КГПУ); ведущий учитель средней школы № 146 г. Казани А.М. Прокофьев; ведущий учитель истории Деушевской средней школы Апастовского района Г.А. Халиков. Коллективом подготовлен аналитический материал «Об освещении вопросов истории татарского народа и Татарстана в федеральных учебниках по истории России для основной и полной средней школы», который будет направлен в Министерство образования РФ.

Редакция.

Одними из характерных черт российской цивилизации издавна являются полиэтничность, поликультурность и поликонфессиональность. Это результат сложных и длительных исторических процессов, вызванных, в том числе, многовековым расширением территории России. Известно также, что колонизация не всегда носила мирный характер, некоторые народы утратили имевшуюся у них государственность. Все это обязывает при создании учебной литературы отражать этническое, историко-культурное многообразие страны, вклад ее народов в общую материальную и духовную культуру России и вместе с тем учитывать наличие в национальном самосознании ряда болезненных моментов.

В настоящее время на уровне федеральной образовательной политики сформулирован ряд целей и задач, предусматривающих усиление роли образования как социокультурного интегратора. Так, в Национальной доктрине образования Российской Федерации отмечается, что система образования призвана обеспечить "историческую преемственность поколений, сохранение, распространение и развитие национальной культуры, воспитание бережного отношения к историческому и культурному наследию народов России", "воспитание патриотов России, ... проявляющих национальную и религиозную терпимость, уважительное отношение к языкам, традициям и культуре других народов". Принципиальные подходы к проблеме заложены и в докладе "Образовательная политика России на современном этапе", прозвучавшем на заседании Госсовета РФ. "Многонациональной российской школе, – говорится в нем, – предстоит проявить свою значимость в деле сохранения и развития национальных культур народов России, повышения ценности русского и родного языков, формирования российского самосознания и самоидентичности".

Очевидно, что особую роль здесь призваны сыграть предметы историко-обществоведческого цикла, а в их рамках – курс "История России" с соответствующим учебно-методическим сопровождением. Учитывая изложенное выше, а также предстоящую работу по созданию нового поколения учебников, мы полагали бы целесообразным высказать свои соображения по ряду моментов, касающихся освещения истории татарского народа и Татарстана в учебной литературе федерального уровня для основной и полной средней школы. Основным предметом нашего анализа в данном контексте явились учебники по истории России, вошедшие в Федеральный перечень на 2001/2002 учебный год. Главное внимание обращалось на понятийный аппарат, содержательный и аксиологический компоненты.

Предварительно заметим, что в последние годы издано большое количество учебников и учебных пособий, в которых в основном объективно, взвешенно освещаются проблемы истории России, в том числе ее народов. В ряде изданий (А.Н. Сахаров, В.И. Буганов; В.И. Буганов, П.Н. Зырянов; Н.И. Павленко, И.Л. Андреев; А.А. Данилов, Л.Г. Косулина) появились подразделы "Нерусские народы" или "Национальная политика", характеризуется этнический состав населения страны и его изменения в процессе расширения территории Российского государства. А.Н. Сахаров, В.И. Буганов подчеркивают: "Еще одной исторической особенностью России стал многонациональный состав ее населения". Они же отмечают, что некоторые народы входили в состав Российского государства "частично мирным путем, частично насильственным" (А.Н. Сахаров, В.И. Буганов. История России с древнейших времен до конца XVII в. Учеб. для 10 кл. 3-е изд. М.: Просвещение, 1997, с. 11). Это положительные тенденции, имеющие непосредственное отношение к проблеме формирования адекватного исторического сознания, российской идентичности и толерантности.

Вместе с тем до сих пор в учебной литературе нередко воспроизводятся прежние стереотипы, штампы, недостаточно корректно интерпретируется ряд событий и процессов. Зачастую сугубо периферийными являются сюжеты о поликультурных основах российской цивилизации. Все это имеет самое непосредственное отношение к истории татарского народа и Татарстана.

Известна роль понятий в системе исторического знания. Это не только его скрепы, но и средство формирования определенных исторических образов.

В учебной литературе, освещающий период с начала 30-х гг. XIII в., очень широко используются понятия "монголо-татары", "монголо-татарское нашествие", "монголо-татарское иго" (см. напр.:А.Н. Сахаров. История России с древнейших времен до конца XVI в. Учеб. для б кл. М.: Просвещение, 2001, с. 109, 124, 127–128, 129; Т.В. Черникова. История России. IX – XVI в. Учеб. для 6 кл. М.: Дрофа, 2000, с. 121, 122, 123, 124, 125, 126, 129, 135, 167, 224). В учебнике А. А. Преображенского и Б. А. Рыбакова по отечественной истории для 6–7 классов, войско Батыя характеризуется как монгольское (см.: Д.А. Преображенский, Б.А. Рыбаков. История Отечества. Учеб. для 6 – 7 кл. М.: Просвещение, 2000, с. 56), однако в последующем изложении покоряют русские города, притесняют русский народ исключительно татары (см. там же: с. 57, 58, 59, 60,61,67,70,80,81, 83). Лишь татары являются противной стороной в Куликовской битве (там же, с. 86, 87). Само иго определяется этими авторами как золотоордынское (там же, с. 96, 98). Нередко обороты "монгольское нашествие" и "татаро-монгольское нашествие", "монголы", "татаро-монголы" и "татары", "монголо-татарское иго" и "золотоордынское иго" используются как однопорядковые (см. напр.: А.Н. Сахаров. Указ. соч., с. 109, 124, 135, 142; А.Н. Сахаров, В.И. Буганов. Указ. соч., с.158, 159, 167; Н.И. Павленко, И. Л. Андреев. Россия в IX – XVII вв. Учеб. для 10 кл. М.: Просвещение, 1997, с. 92, 93). Особенно часто неадекватная замена наблюдается в учебнике Т.В. Черниковой (см. напр.: с. 123, 124, с. 126, с. 167).

Налицо, таким образом, терминологическая неупорядоченность. Но дело не только в этом. Могут возникнуть и некорректные ассоциации. Конечно, вопрос об этногенезе татарского народа чрезвычайно сложен и еще нуждается в дополнительном прочтении. Однако на сегодня можно с определенностью говорить о том, что современные поволжские татары обязаны своим происхождением не монголам. Татарский язык относится к языкам тюркской группы, монгольский – к языкам монгольской группы. Представляются неверными утверждения о том, что монголы – тюркское племя (А.Н. Сахаров. Указ. соч., с. 110. В учебнике А.Н. Сахарова и В.И. Буганова для 10 кл. пишется о том, что "собственно монголы были одним из монгольских племен", а "татары были другим здешним племенем", с. 154), что татары – монгольское племя (А.А. Преображенский, Б.А. Рыбаков. Указ. соч., с. 56; Т.В. Черникова. Указ. соч., с. 121; см. также: В.А. Ведюшкин. История средних веков. Учеб. для 6 кл.,. М.: Просвещение, 2000, с. 306).

На наш взгляд, при изложении сюжета о Монгольской империи и ее походах следовало бы говорить о монгольских племенах, монгольском войске, монгольском (иноземном) нашествии. Что же касается татар, то они были частью подчиненных монголам племен. Распространение имени "татары" было связано с тем, что именно татар монгольские военачальники ставили в первые ряды атакующих. Кроме того, все племена, покоренные позже монголами, по повелению Чингисхана, должны были именоваться татарами.

Представляется также более уместным употребление термина "золотоордынское иго", чем монголо-татарское иго. Тем более, что в Улусе Джучи (Золотой Орде) монголы составляли меньшинство населения. Активные ассимиляционные процессы привели к их отюречиванию. Заслуживает внимание понятие "вассальная зависимость Руси от Золотой Орды", использованное в учебнике А.Н. Сахарова и В.И. Буганова для 10 кл. (см.: А.Н. Сахаров, В.И. Буганов. Указ. соч., с. 164). Правда, далее по тексту это понятие не применяется – речь идет о Руси под владычеством монголов (с. 167), ордынском иге на Руси (с.180,184,186).

В связи с сюжетом о походах Батыя хотелось бы обратить внимание еще на ряд моментов. Известно, что перед вторжением на русские земли монгольские войска нанесли удар по Волжской Булгарии, население которой стало одним из компонентов татарского народа. Здесь они встретили долгое и героическое сопротивление. Однако ни один из авторов учебников по истории России этот факт не упоминает. Русские князья помощи булгарам не оказали, но едва ли по причине "давней вражды" между Русью и Булгарией (см.: А.Н. Сахаров. Указ. соч., с.112). Летописи свидетельствуют о том, что наряду с военными столкновениями между этими странами были и периоды мирного сотрудничества. Кроме ряда предшествовавших мирных договоров, таковой договор между булгарами и русскими был подписан в 1224, в 1228 году продлен на шесть лет мирный договор между Владимиро-суздальским княжеством и Булгарией. В учебнике Т.В. Черниковой для 6 класса вместо общепринятого написания Волжская Булгария и булгары почему-то употребляются термины "Волжская Болгария" и "болгары" (см. напр.: с. 126). Не соответствуют историческим фактам утверждения этого же автора о том, что волжские булгары ко времени монгольского нашествия являлись кочевниками. Фраза дословно звучит так: "Монголы и другие кочевники (волжские болгары, половцы), включенные в державу Батыя, не стали переселяться на Русь" (с. 135). Однако к обозначенному времени булгары давно перешли к оседлому образу жизни. К тому же, их часть после трагедии 1236 г. все-таки ушла на Русь а поисках более безопасных районов.

Очень непростым является сюжет о взаимоотношениях Руси и Золотой Орды, о последствиях золотоордынского периода. Он до сих пор вызывает дискуссии, причем не только научные. Как правило, в учебниках по российской истории для основной и полной средней школы содержится исключительно негативная характеристика этого периода. Более взвешенная оценка присутствует в учебнике А.Н. Сахарова и В.И. Буганова для 10 класса по истории России для 10 класса (см.: с. 167).

В отечественной историографии существовала и существует не только сугубо "негативистская" традиция в трактовке периода XIII-XV. Полагаем, что при интерпретации рассматриваемой проблемы можно было учесть соответствующие взгляды С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, Н.М. Карамзина.

Реальная история многомерна. Очевидно, и ее интерпретация должна стремиться к достижению этого качества. Пока же прочтению целого ряда важных страниц истории татарского народа, других народов Среднего Поволжья не присуще объемное видение.

Обратимся к освещению сюжета о Казанском взятии. Сейчас в учебниках по отечественной истории нет в прямом изложении тезиса о прогрессивном значении присоединения Казанского ханства к России. Крайне редко встречаются упоминания о действительно упорной защите Казани в октябре 1552 года. Вместе с тем эти события интерпретируются сугубо с точки зрения интересов тогдашнего Российского государства.

В основном массиве учебной литературы взятие Казани в той или иной степени представляется как акт борьбы с варварами, как отмщение за тяготы прошлого. Тем самым реанимируется стереотип, сформированный официальной русской историографией XVIII-XIX веков, а еще раньше, в XVI веке, – православной церковью. Получается, что казанцы постоянно нападали, брали сотни тысяч пленных, грабили и жгли. Но как быть с куда более мощными походами на Казань Ивана III? Чем объяснить "московский протекторат"?

Именно такое впечатление, что поход Ивана Грозного в 1552 году был справедливым возмездием, создается при чтении сюжета о Казанском взятии в учебнике Т.В. Черниковой для 6-7 кл. (см.: с. 236 – 237). По сути, подобных позиций придерживаются А.Д. Преображенский и Б.А. Рыбаков. В данном отношении характерна фраза: "Наследники Золотой Орды не отказались от мысли о восстановлении господства над Русью" (А.А. Преображенский, Б.А. Рыбаков. Указ. соч., с. 115). С традиционным объяснением казанского похода 1552 года, как в русских источниках XVI века, мы встречаемся в учебнике А.Н. Сахарова для 6 кл. Вместе с тем следует сказать, что данный автор отмечает мужество защитников Казани, пишет о том, что политика Русского государства в рамках рассматриваемого временного интервала начинает приобретать захватнический характер (А.Н. Сахаров. Указ. соч., с. 221, 224). "Весомый" аргумент в пользу взятия Казани выдвинут в учебнике Б.Г. Пашкова для 6-7 классов: "Татары владели огромным количеством плодородной земли, которую не использовали" (Б.Г. Пашков. История России с древнейших времен до конца XVII в. М.: Дрофа, 2000, с. 209). Более сдержанно описано взятие Казани в учебнике А.А. Данилова, Л.Г. Косулиной "История государства и народов России. М.: Просвещение, 2001" (см.: с. 22-25). Здесь даны также более строгие оценки, чем в других изданиях, «Казанского взятия» (там же).

Как представляется, главным при корректировке изложения данного сюжета заключается не том, что не одни лишь казанцы совершали "опустошительные набеги", хотя данное обстоятельство должно найти отражение. Ведь в целом в отношениях Казань – Москва именно московская политика носила наступательный, более активный характер. Суть видится в другом: между двумя государствами-соседями имело место настоящее военно-политическое соперничество (и это совершенно нормальное и обычное явление для того времени!), и в этом соперничестве Москва в итоге оказалась сильнее. Таковым был и результат многовекового соперничества Москвы с другими ослабевшими прямыми наследниками Золотой Орды –Астраханью, Сибирью и Крымом.

Пострадавшая сторона конфликта, пережившая утрату своей государственности, остается за пределами содержательной части учебников. Довольно странно, что в учебнике Т.В. Черниковой для 6 класса татары вообще не упоминаются в числе народов, присоединенных к России: "В 1552 – 1557 гг. к Москве были присоединены народы Поволжья и Приуралья – удмурты, марийцы, мордва, башкиры" (с. 200). Ожесточенное сопротивление населения бывшего Казанского ханства – и об этом следовало бы сказать более определенно – имело целью восстановление государственности. В учебнике же, например, А.А. Преображенского и Б.А. Рыбакова опять звучит мотив добровольности присоединения башкир и удмуртов (см.: с. 117). Возникает вопрос: не была ли эта добровольность в условиях отсутствия централизованного государства, межгосударственного, юридически оформленного соглашения лишь нескольких предводителей, искавших, скорее всего, свою политическую выгоду?

Факт утраты государственности, а также новая ситуация национально-религиозного притеснения татар не могут быть предметом умолчания. В равной степени не следует игнорировать и определенных положительных черт включения края в состав России, которые, правда, проявились лишь со временем. В учебнике А.Н. Сахарова и В.И. Буганова для 10 кл. объемно представлены положительные и отрицательные моменты, связанные с вхождением нерусских народов в состав России (см.: А.Н. Сахаров, В.И. Буганов. Указ соч., с. 210). Но здесь требуется уточнение. Говоря о нерусских народах, вошедших в состав России применительно к периоду XVI века, указанные авторы пишут о том, что "под влиянием русских у них развиваются земледелие, сенокошение, ремесла, торговля" (там же). Такое утверждение не отражает реального уровня развития хозяйственной деятельности у татар, которые и ко времени Казанского ханства знали и развитые земледелие, и ремесла, и торговлю. Заметим также, что в учебнике А.Н. Сахарова для 6 кл. ничего не говорится о том, что означали победы России на Востоке для самих народов Поволжья.

Удивительный тезис содержится в другом учебном издании для основной школы. После Казанского взятия, пишут А.А. Преображенский и Б.А. Рыбаков, "малые народы платили ясак (термин "ясак" не объяснен) мехами, а земледельческие – чуваши, мари, мордва – продуктами земледелия" (с. 161). Возникает естественный вопрос: куда теперь отнести татар, которые здесь вообще не упомянуты, то ли к "малым", то ли к "земледельческим" народам? Кроме странной классификации, названные авторы предлагают и вычеркнуть из истории многовековую земледельческую традицию в Среднем Поволжье.

Весьма односторонне подана в ряде учебных изданий национально-религиозная политика правительства и церкви в Среднем Поволжье после 1552 г. В учебнике А.П. Богданова "История России до Петровских времен" (М., Дрофа, 1997, 10-11 кл.) говорится, что "Русская Православная Церковь мирно относилась к иноверцам и даже не думала, например, искоренять мечети, сохранившиеся не только вокруг Казани, но и в самом городе" (с. 200). В учебнике А.А. Преображенского, Б.А. Рыбакова для 6-7 классов утверждается: "Россия была страной веротерпимости. Народы, исповедовавшие ислам, буддизм и другие вероучения, не подвергались за это гонениям" (с. 247). Своего рода подтверждением этого тезиса является материал, изложенный в данном издании на с. 117, при характеристике внутренней политики царизма в XVIII веке. Применительно к указанному столетию нет сюжета о наступлении в религиозной сфере жизни народов Поволжья и жестоких гонениях на ислам и язычество в учебнике А.А. Данилова, Л.Г. Косулиной "История государства и народов России" (с. 226).

Хорошо известно, что отношения между православием и исламом на разных этапах были разными. После октября 1552 г. Казань была превращена в русский город, в котором татары не имели права жить, а их мечети были разрушены и на их месте построены православные храмы. Политика христианизации нерусских народов Среднего Поволжья проводилась последовательно и преимущественно методами принуждения до середины XVIII века. В 1773 году Синод принимает Указ о терпимости всех вероисповеданий. Этот факт также не получил отражения в учебной литературе федерального уровня для основной и полной средней школы.

В учебнике Н.И. Павленко, Л.М. Ляшенко, В.А. Твардовской для 10 класса утверждается, что первые попытки обратить иноверцев в христиан относятся к XVII в. (см. с. 93), что не соответствует действительности. Христианизация нерусских народов России началась с 1555 года, когда была создана Казанская епархия под руководством святителя Гурия. В иных же учебных изданиях политика христианизации вообще не находит никакого отражения.

И еще несколько уточнений по тексту названного (см.: Н.И. Павленко, Л.М. Ляшенко, В.А. Твардовская. Россия в конце XVII – XIX вв. Учебник для 10 кл. М.: Просвещение, 1997, с. 93) и других учебников. Миссионерское учреждение называлось Контора новокрещенских (а не новокрещеных) дел; при ее участии в православие было обращено не только большинство чувашей, удмуртов, марийцев (черемис), но и мордвы. К новой вере было склонено несколько тысяч татар. И, наконец, учитывая во многом насильственный характер деятельности Конторы, едва ли корректно писать следующее: "Христианство, по сравнению с идолопоклонством и шаманизмом, представляло более совершенную религиозную систему, и поэтому миссионерская деятельность православных священников, заслуживает положительной оценки" (там же, с. 93). Вызывает полное неприятие тон в оценках политики христианизации, который звучит на с. 305-306 учебника А.А. Преображенского и Б.А. Рыбакова. Подобные трактовки создают у школьников искаженное представление о прошлом, не формируют адекватного восприятия многообразия истории разных народов и религий. Создается представление, что татар и ислама в России вообще как будто нет. Совершенно некорректен использованный этими авторами термин "мусульманская церковь" (см.: А.А. Преображенский, Б.А. Рыбаков. Указ.соч., с. 286).

Явные неточности или умолчания обнаруживаются при прочтении других сюжетов отечественной истории. Так, в федеральных учебниках для основной школы нет упоминаний об участии чувашских, русских, татарских и марийских крестьян в "крестьянской войне" начала XVII века. В учебнике Т.В. Черниковой для 7 класса есть подразделы о сподвижниках С. Разина, Е. Пугачева (см.: Т.В. Черникова. История России. XVII-XVIII вв. Учеб. для 7 кл. М.: Дрофа, с. 66, 198), однако для их татарских сподвижников места не нашлось. Между тем во времена разинщины крупным организатором и руководителем повстанческих отрядов в Поволжье был Хасан Карачурин, а во времена пугачевщины – М. Мустафин, О. Енгалычев, К. Муратов, М. Гумеров и другие. Этот же автор пишет, что "войско Пугачева росло за счет отрядов поволжских народов – удмуртов, марийцев, чувашей" (там же, с. 200). Все верно, но лишь с учетом того, что активными участниками движения были татары, которое присоединились к нему в самом его начале.

Ни в одном учебнике федерального уровня по отечественной истории, освещающим период петровских преобразований, в том числе создание мануфактур, нет упоминаний о Казанском Адмиралтействе, даже в том случае, когда называются все другие мануфактуры по строительству судов (см.: В.И. Буганов, П.Н. Зырянов. История России. Конец XVII-XIX вв. Учеб. для 10 кл. 3-е изд. М.: Просвещение, 1997, с. 33; Б.Г. Пашков. История России. XVIII – XIX вв. Учеб. для 8 кл. М.: Дрофа, 2000, с. 24). Между тем это Адмиралтейство включало Астраханскую, Казанскую и Нижегородскую верфи. Здесь для Балтийского и Каспийского флотов было построено около 400 судов. К заготовке, обработке, вывозке корабельного леса привлекались так называемые лашманы из числа татар, мордвы, чувашей. Их количество только в казанской губернии превышало несколько десятков тысяч человек.

Особо пристального внимания заслуживает вопрос о развитии образования у татар. Н.И. Павленко, Л.М. Ляшенко, В.А. Твардовская в учебнике для 10 кл. справедливо отмечают, что в екатерининскую эпоху "наибольшего распространения просвещение достигло у татар" (с. 167). Вместе с тем из контекста может сложиться представление об отсутствии у татар собственной национальной школы: "Школы создавались и у народов Поволжья и Сибири. Они носили миссионерский характер" (там же). Однако у татар были свои школы – мектебы и медресе. В 60-е годы XIX века для детей крещеных татар и других нерусских народов открываются церковно-приходские школы и одновременно – миссионерские школы Братства св. Гурия. Несколько позднее возникают русско-татарские школы, которые открывало Министерство просвещения России. Об этом необходимо сказать и потому, что в учебнике В.И. Буганова и П.Н. Зырянова для 10 кл. можно прочитать следующее: "Во второй половине XIX в. обрели свою письменность некоторые народы Поволжья (марийцы, мордва, чуваши и др.). Важную роль в ее создании сыграли православные миссионеры. Стали выходить книги на языках народов Поволжья, открылись национальные начальные школы, появилась местная интеллигенция (выделено нами)" (В.И. Буганов, П.Н. Зырянов. Указ. соч., с. 276). По отношению к татарам последние два тезиса являются неверными. Следовало бы так внести коррективы в целом в верный тезис А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной о том, что в начале XX века "уровень образования только 20% российского населения соответствовал общеевропейским стандартам элементарной грамотности, лишь 30% детей регулярно обучались в школе" (А.А. Данилов, Л.Г. Косулина. История России. XX век. Учеб. пособие для 9 кл. М.: Просвещение, 1997, с. 8. Аналогичная информация есть в учебнике А.А. Левандовского, Ю.А. Щетинова "Россия в XX веке". 10–11 кл. М.: Просвещение, 1999, с. 81). Дело в том, что к этому времени около 80 процентов татар Казанской губернии владело грамотой на родном языке.

Вернемся к проблеме умолчания. В федеральных учебниках по отечественной истории не отражена роль татарских купцов, в том числе казанских, во внешней торговле России, прежде всего восточной, в XVIII-XIX веках. Между тем со времен Екатерины II татарам было разрешено заниматься торговой и промышленной деятельностью. В 70-80-е годы XVIII столетия 75 процентов всего торгового оборота России со странами Средней Азии через Оренбург находилось в руках татарских купцов. В 70-80-е годы XVIII столетия три четверти всего торгового оборота России со странами Средней Азии через Оренбург находилось в руках татарских купцов.

Полным молчанием окружено участие татар, начиная со второй половины XVI века в укреплении Российского государства, формировании его дворянского сословия, вооруженных сил. Установленным фактом является то, что служилые татары участвовали в Ливонской войне, охране границ России. В начале 80-х годов XVIII века были подписаны указы о приеме на военную службу татарских мурз и чиновных людей, о позволении татарским князьям и мурзам пользоваться всеми преимуществами российского дворянства. Многие из самых известных русских фамилий (Апраксины, Аракчеевы, Ахматовы, Бибиковы, Державины, Карамзины, Нарышкины, Тимирязевы, Тургеневы и др.) имеют татарское происхождение. Среди татарских предпринимателей, купцов так же было развито меценатство, благотворительность, а не только среди русских, как можно прочитать, например, в учебнике В.А. Шестакова, М.М. Горинова, Е.Е. Вяземского для 9 кл. "История Отечества. XX век" (М.: Просвещение, 2000, с. 7).

Следует подчеркнуть, что многие авторы анализируемых учебников, даже применительно к периоду XVIII – начала XX веков, оперируют понятиями "русская культура", "русская наука", "русская интеллигенция", "русская армия", даже – "русская жизнь", (см. напр.: В.И. Буганов, П.Н. Зырянов. Указ. соч., с. 49, 51,73, 93, 135, 182, 277; А.А. Левандовский, Ю.А. Щетинов. Указ. соч., с. 81, 84, 85, 87; В.А. Шестаков, М.М. Горинов, Е.Е. Вяземский. Указ., соч., с. 15, 56-57, 60). В последнем учебнике есть следующий пассаж: "В 1914-1920-е гг. вся толща русской жизни была глубоко перепахана, взломаны пласты векового уклада, полностью перекроены взаимоотношения людей в обществе... В этот период рушились мировоззренческие основы русской жизни – православие, ислам (выделено нами), подточенные еще в дореволюционные годы" (с. 143).

Может сложиться впечатление, что другие народы России, в том числе татары, не участвовали в развитии ее экономики, науки, культуры, находились где-то за пределами российского исторического процесса. В учебнике В.П. Островского, А.И. Уткина для 11 кл. "История России. XX век" (М.: Дрофа, 1998) читаем: "Как и традиционное российское дворянство, буржуазия была многонациональной, включавшей выходцев из других стран (подчеркнуто нами). ...Активными предпринимателями были и выходцы с Кавказа" (с. 23-24). Между тем понимание того, что Россия это не только русские, существовало и в XVIII веке. В учебнике В.И. Буганова и П.Н. Зырянова для 10 кл. в параграфе "Культура, духовная жизнь и быт в XVIII веке" упоминаются повести "О российском матросе Василии", "История о Александре, российском дворянине", "История о российском купце Иоанне" (см.: с. 99).

Представляется очевидным, что в Российском государстве основную роль в историческом прогрессе играл русский народ. Разумеется, об этом необходимо говорить. Но повторимся: важно также говорить о том, что и нерусские народы внесли свой неповторимый вклад в формирование облика России, в создание ее экономического и духовного потенциала. И об этом следовало бы сказать более ярко, убедительно, в "полный голос", так, чтобы формировать у подрастающего поколения чувство взаимного уважения, более широкое видение нашего общего исторического развития.

Опыт такого прочтения истории России создается в современной учебной литературе федерального уровня. Продуктивный подход заложен уже в самом названии учебника А.А. Данилова, Л.Г. Косулиной – "История государства и народов России". Содержательным в данным издании представляется материал параграфа о пародах Среднего Поволжья во второй половине XVI века.

Однако общие подвижки трудно считать значительными. Так, при описании событий XVII века в учебнике Б.Г. Пашкова для 6-7 кл. практически не дается представление о России как стране многонациональной, о вкладе нерусских народов в общероссийское экономическое, политическое и военное строительство. Более того, и провинция в этом издании почти не присутствует, возникая лишь иногда как фон. В целом получился учебник истории русского народа и центра России. По большому счету, как страна мононациональная и моноконфессиональная предстает Россия в учебнике Н.И. Павленко и И.Л. Андреева. В нем практически нет размышлений о многонациональном характере российского социума, значимости этого фактора, хотя учащиеся 10 класса уже способные воспринимать такую "сложную" материю. Более широкий подход к этнокультурным основам российской цивилизации, достаточно корректные оценки развития нерусских народов в составе Российского государства содержатся в учебнике А.Н. Сахарова, В.И. Буганова. Однако и в данном случае история народов России не стала пока еще, к сожалению, полновесной частью российской истории.

В определенных коррективах, на наш взгляд, нуждается освещение в рассматриваемом контексте истории России в XIX столетии. Представляется, что недооценена роль Казанского университета в развитии отечественной науки. Так, в учебнике В.И. Буганова, П.Н. Зырянова для 10 кл. применительно к периоду второй половины XIX века говорится о том, что "Москва и Петербург вошли в число мировых научных центров" (с. 280).

Но разве этот тезис не применим к Казани? Ведь в Казанском университете сформировались и развивались не только упоминаемые в учебной литературе математическая, химическая, но и астрономическая, геологическая, лингвистическая, физиологическая и другие школы. Работы Е.В. Адамюка (70-е гг. XIX в.) положили начало отечественной офтальмологии, а В.М. Бехтерева (80-е гг. XIX в.) – экспериментальной психологии.

Одним из основателей Казанской астрономической, школы был И.М. Симонов, член-корреспондент Петербургской академии наук. Его имя не упоминается ни в контексте развития отечественной астрономии, ни в контексте кругосветной экспедиции Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева, открывшей Антарктиду. Между тем И.М. Симонов оказался единственным ученым, в этой экспедиции, он был и ее научным руководителем. Один из открытых участниками экспедиции островов был назван по предложению Ф. Ф. Беллинсгаузена именем И.М. Симонова.

Памятником архитектуры русского классицизма является университетский городок в Казани (арх. П.Г. Пятницкий, М.П. Коринфский). Он входит в состав архитектурного комплекса Казанского университета, который в 1996 году включен в государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов РФ. Однако ни в одном из учебников по истории России XIX века Казанский университет как выдающийся памятник архитектуры не представлен.

Завершая анализ соответствующих сюжетов по истории России XIX века, внесем несколько уточнений. Во-первых, великий русский певец Ф.И. Шаляпин начал свои выступления не на сцене созданной С. Мамонтовым частной оперы, как это утверждается в учебнике А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной для 8 кл. (см.: А.А. Данилов, Л.Г. Косулина. История России. XIX век. М.: Просвещение, 2000, с. 206), а в Казанском театре. В Казани начиналось его восхождение к славе великого певца. Более точен Б.Г. Пашков: "На сцене Московской частной оперы С.И. Мамонтова в полную силу раскрылся талант выдающегося русского певца и актера Ф.И. Шаляпина" (Б.Г. Пашков. История России. XIX в. 9 кл. М.: Дрофа, 2000, с. 70). Во-вторых, в упомянутом учебнике А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной в перечне городов, в которых появилась конка, нет Казани (см.: там же, с. 244). Однако в Казани конка была пущена в октябре 1875 года, т. е. по времени в одном из первых провинциальных российских городов. В-третьих, трамвайное сообщение в Казани было открыто не в начале 1890-х годов (см.: В.И. Буганов, П.Н. Зырянов. Указ. соч., с. 253), а в ноябре 1899 года.

Материал по истории России XX века в анализируемом контексте содержит гораздо меньше спорных, вызывающих возражения или требующих уточнения моментов. Но все же они есть. Отметим, на наш взгляд, самые существенные.

В учебной литературе федерального уровня для полной средней школы (10-11 кл.) довольно часто с небольшими вариациями повторяется тезис о равноправии всех поданных Российской империи, независимо от их национальной принадлежности (речь идет о России рубежа XIX-XX вв.). Приведем соответствующие положения: "Все народы были подданными царя и законодательно пользовались одинаковыми правами с русскими" (Б.Г. Пашков. История России. XX век. 9 кл. М.: Дрофа. 2000, с. 5); "Все граждане империи, независимо от национальности или расы, пользовались одинаковыми правами" (В.А. Шестаков, М.М. Горинов, Е.Е. Вяземский. Указ. соч., с. 7, правда, авторы тут же добавляют, что "в стране продолжало сохраняться религиозное неравенство. В привилегированном положении находилось православие").

Без указания на формальный характер этого "равноправия" данные положения представляются некорректными. Предположим, что реальность и закон не расходились. Но тогда почему в марте 1917 года был принят закон "Об отмене вероисповедных и национальных ограничений", провозглашавший, например, одинаковые для всех граждан России права при поступлении на государственную службу, в учебные заведения? Какие национальные и национально-религиозные привилегии одних народов и ограничения других отменяла Декларация прав народов России? Почему в обращении Совнаркома "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока" потребовалось объявить верования, обычаи, национальные и культурные учреждения мусульман свободными и неприкосновенными?

Практические все авторы, характеризуя столыпинскую программу, обходят стороной ее национальную часть ("политика русского национализма"). Лишь в учебнике В.А. Шестакова, М.М. Горинова, Е.Е. Вяземского можно прочитать: "Учитывая взлет русского национального капитала, Столыпин попытался опереться на зарождавшийся русский национализм. Это привело к обострению конфликта с представителями ряда национальных меньшинств, верхушка которых также усиливала свою роль в экономике" (с. 53). Сказано довольно общо и завуалировано. Между тем столыпинский курс в области национальной политики был нацелен на закрепление политического неравноправия "инородцев". В 1910 году П.А. Столыпин созвал "Особое совещание по выработке мер для противодействия татарско-мусульманскому влиянию в Поволжском крае". В журнале этого совещания конечной целью государства определялось "обрусение инородцев".

Однобоко представлена позиция большинства лидеров татарского национального движения национально-государственного устройства России в период от Февраля к Октябрю в учебнике Б.Г. Пашкова для 9 класса. В нем пишется, что в мае 1917 года I Всероссийский мусульманский съезд принял резолюцию о том, что интересам мусульман отвечает переустройство России по национально-территориальному принципу (см.: с. 156).

Это, действительно, так. Но было еще несколько съездов лета 1917 года, на которых была провозглашена национально-культурная автономия мусульман внутренней России и Сибири. На Национальном собрании (Уфа, ноябрь 1917 - январь 1918) было принято решение о территориальной автономии татарского и башкирского народов в составе РСФСР. В любом случае речь шла о федеративном устройстве России, а не о ее распаде или развале.

Полагаем важным обратить внимание также на освещение сюжетов, связанных с образованием СССР, политическими репрессиями тоталитарного режима и национально-государственным устройством постсоветской России. Известно, что одним из самых яростных и последовательных противников сталинского плана "автономизации" был член коллегии Наркомнаца РСФСР М.X. Султан-Галиев. Об этом политическом деятеле упоминается только в учебнике В.П. Дмитренко, В.Е. Есакова, В.А. Шестакова "История Отечества. XX век" и лишь в связи с работой Четвертого совещания ЦК РКП (б) (М.: Дрофа, 1998, с. 190). Однако суть взглядов М.С. Султан-Галиева по вопросам национально-государственного строительства не раскрывается. Правда, несколько ранее в этом же учебнике говорится: "В самой Российской Федерации идея союза подтолкнула общественных деятелей ряда автономий (Татария, Башкирия) к дальнейшей суверенизации своих республик. Они выступили с предложением о свободном вступлении их в состав СССР наравне с союзными республиками" (там же, с. 186). Уточним: Султан-Галиев выступал за то, чтобы все республики имели одинаковые права в новом союзе, чтобы представители автономных республик входили в состав высших союзных органов, в целом – за расширение прав автономных республик и повышение их статуса.

Лишь в учебнике В.П. Островского и А.И. Уткина для 11 класса упоминается о таком направлении политических репрессий, как борьба с "национал-уклонизмом", "султангалиевщиной" (см.: с. 194). Между тем ее жертвами стали не только партийные, государственные кадры, но и представители интеллигенции, причем не только в ТАССР.

По сути дела, воспроизводят прежние обвинения в "дезинтеграционных намерениях" характеристики позиции руководства Татарстана по вопросу национально-государственного устройства постсоветской России. Применительно к ситуации начала 90-х годов авторы учебников пишут примерно почти одно и то же: "Некоторые республики попытались взять курс на постепенный выход из РФ (Татарстан, Башкортостан, Якутия)" (А.А. Левандовский, Ю.А. Щетинов. Указ. соч., с. 343); "Татарстан, Башкортостан, Якутия, Чечня взяли курс на выход из состава Федерации" (Б.Г. Пашков. Указ. соч., с. 382). В связи с нарастанием центробежных тенденций в России упоминается и Татарстан в учебнике В.П. Дмитренко, В.Е. Есакова, В.А. Шестакова (см.: с. 596). Как представляется, в своем видении новой России руководство РТ исходит из того, что она не может быть ничем иным, как демократическим, федеративным государством, которое как истинная федерация строится снизу вверх.

Таковы основные соображения, которые вызвало у творческой группы прочтение в рассмотренном контексте федеральных учебников по истории России для основной и полной средней общеобразовательной школы. Полагаем, что их учет способствовал бы более полному использованию потенциала исторического образования для решения учебно-воспитательных и собственно воспитательных задач.

Министерство образования Республики Татарстан

Институт повышения квалификации работников образования РТ (ИПКРО РТ).