Гибатдинов М.М., к.пед.н., с.н.с. Центра истории и теории национального образования Института истории АН РТ

Региональные учебники истории: проблемы анализа и перспективы развития

Появление Анализа учебных изданий по истории, имеющих гриф субъекта РФ, подготовленного Институтом национальных проблем образования Министерства образования и науки РФ четко свидетельствует о восстановлении на федеральном уровне интереса к проблемам национально-регионального компонента (НРК) исторического образования и о том большом значении, которое имеет курс национальной истории в реализации целей и задач общего образования.

В документе приведен подробный анализ учебников по истории татарского народа и Татарстана, однако данный Анализ составлен на основе экспертизы только двух учебников из обширного перечня существующих на сегодняшний день учебников по данному курсу. В связи с чем, его нельзя считать полным и делать на его основе окончательные выводы о состоянии преподавания НРК исторического образования в РТ представляется не вполне корректным.

Не со всеми выводами составителей данного документа можно согласиться.

Рассматривая преподавание национальной и региональной истории вне контекста исторического образования в школах РТ трудно получить целостную и объективную картину. Авторы не учитывают, что НРК занимает ничтожно малую долю учебного времени отведенного на изучение истории в общеобразовательной школе (6 кл. – 10ч., 7 кл. – 11ч., 8 кл. – 10ч., и только в 9 кл. – 34ч.). Утверждение, что преподаваемый в столь незначительном объеме национально-региональный исторический материал способствует «разобщению учащихся по этнонациональному принципу», не имеет под собой серьезных оснований.

Авторы данного Анализа так же не учитывают, что во всех школах РТ, в том числе и национальных, в полном объеме изучаются курсы «История России» и «Всеобщая история». В отечественном историческом образовании, в том числе и в РТ, доминирует курс истории Отечества, и имеющиеся расхождения с курсом национальной истории не в коей мере не представляют опасности для целостности единого образовательного пространства и тем более не «работают на разрушение единства политического пространства Российской Федерации».

Кроме того, вызывает недоумение, почему воспитание даже в чрезвычайно узких рамках НРК «национального духа» расценивается как разрушение единства образовательного пространства и воспитание сепаратистских настроений. По нашему глубокому убеждению, общероссийское гражданское сознание и национальное сознание не противоречат друг другу, напротив, как показывает практика, гражданская идентичность усиливается пропорционально легитимности культурной (этнической) идентичности. И, наоборот, дискриминационные процессы в этнокультурной сфере, приводят к конфликту гражданской и культурной (этнической) идентичностей.

В своем анализе авторы исходили из довольно спорного допущения, что разновекторность регионального и федерального исторических курсов непременно ведет к конфронтационности и «осознанно формирует межнациональную неприязнь, нацелена на разобщение учащихся по этнонациональному принципу». Расхождения во взглядах вовсе не всегда означают конфронтационность, напротив они могут служить основой для равноправного диалога, без которого невозможно создание единого, взаимодействующего гражданского общества. Разновекторность, предоставляющая возможность ознакомиться с разными точками зрения на исторические процессы, составляет основу современного подхода к историческому образованию.

Авторы документа словно забывают, что нет одного единственно верного взгляда на историю. История всегда пишется под определенным углом зрения и с определенных позиций. Вполне естественно, что различные группы внутри единого общества имеют свои собственные версии исторического развития. Вместо того, чтобы поляризовать различные социальные группы внутри общества и настаивать, что только одна версия истории правильна, а все другие должны быть отброшены как неверные, целесообразно использовать многоперспективный подход к преподаванию истории.

Поликультурный подход к историческому образованию предполагает использование различных взглядов на историческую действительность. Понимание, что одно и то же историческое событие может быть рассказано по-разному в зависимости от убеждения историка позволит ученикам научиться сопоставлять исторические факты и различные их интерпретации, анализировать исторические источники, мыслить самостоятельно, а не принимать на веру готовые решения.

Признавая закономерной неидентичность интерпретаций в национально-региональных и федеральных курсах истории, и высокую профессиональную компетентность авторов учебников, тем не менее, составители данного документа отказывают им в праве отразить на страницах учебных пособий этот специфический, неидентичный взгляд на историю, даже в применении принципов периодизации, положенных в основу структурирования курса, хотя и признается, что они «опираются на отчетливые вехи в национальной истории татар и Татарстана». Вызывает удивление, почему авторы данного Анализа отказывают национальным историям народов РФ в праве на «самодостаточность», даже в те ее периоды, когда существовали такие самостоятельные государства, как Волжская Булгария, Казанское Ханство.

Разумеется, историю любого народа лучше рассматривать в более широком контексте: региональном (европейском, евразийском) и мировом. Однако это не означает, что история какого либо народа не может выступать, как самостоятельный объект изучения.

В анализе учебников по истории татарского народа и Татарстана четко прослеживается предвзятое, снисходительное отношение к истории тюркских народов, которая якобы не может быть выстроена как самодостаточная, а только в контексте тюрко-славянских взаимоотношений. Подобное разделение народов на «исторические» и «неисторические» отнюдь не ново и не выдерживает серьезной критики.

Не вполне убедительным представляется и утверждение, что переоценка истории Золотой Орды принципиально отличается от пересмотра других проблем отечественной истории. Ссылаясь на русскую историографию XIX века, авторы данного документа забывают о значительных достижениях в этой области современной отечественной и зарубежной исторической науки и особенно археологии, позволившей по-новому взглянуть на многие аспекты истории этого государства. Кроме того, история Золотой Орды была отрефлексирована национальным самосознанием не только русских, но и самих татар, трудно понять, почему их точка зрения не может быть отражена в учебниках наравне с русской, учитывая, что только последняя широко представлена в федеральных учебниках. Таким образом, на наш взгляд, региональный и федеральный компоненты не столько находятся в конфронтации, сколько дополняют друг друга.

История Золотой Орды «заполнена бесконечной борьбой за власть многочисленных претендентов» не больше и не меньше, чем история любого другого средневекового государства. И в том, что среди ее правителей якобы «слишком много воинов и слишком мало строителей» Золотая Орда не исключение, а скоре типичное средневековое государство.

При этом рецензенты не замечают, что кроме политической сферы, история Золотой Орды имеет мощный культурный пласт, и отказывают татарам в праве гордиться теми достижениями в сфере литературы, искусства, материальной и духовной культуры, которые являются неотъемлемой частью культурного наследия современных татар.

Несомненно, национально-региональную историю следует изучать в тесной связи с российской и всеобщей историей. На данном этапе это реализуется при помощи межкурсовых связей в рамках концентрического преподавания истории, когда параллельно изучаются одни и те же периоды всеобщей, российской и региональной истории. В процессе преподавания учителя обязательно проводят параллели между учебным материалом данных курсов. Так же чрезвычайно полезным было бы сопоставление в процессе изучения истории реалий русской и национальной культуры, а так же культур титульного и других народов региона. Однако в современных чрезвычайно узких рамках НРК это не представляется возможным. Для реализации этого необходимо существенно расширить границы данного курса, с соответствующим увеличением отводимого на него учебного времени.

В 90-е гг. прошлого века в большинстве стран мира была проведена реформа образовательных программ, которые отвечают потребностям развития содержания образования на локальном и региональном уровнях. В отличие от прежних учебных планов, определявшихся централизованным порядком, новые оставляют значительное место и время для локальной и региональной истории. В разных странах школы могут самостоятельно определять от 20 до 60% содержания исторического образования, что не мешает сохранению целостности единого образовательного и политического пространства этих стран.

Отмеченное авторами данного Анализа отсутствие сопоставления реалий русской и национальной культуры в той же мере может быть отнесено и к учебникам по курсу «История России», в которых история народов России не представлена. Что справедливо признают и авторы данного документа, говоря о принятии федеральным ведомством такой идеологии федерального компонента ГОС, которая «ущемляет интересы этносов». Действительно из современного курса «История России» практически исключены сюжеты связанные с национальной историей. В немалой степени именно этим вызван имеющий место в некоторых учебниках особый акцент на историю татарского народа. Однако это не характерно в равной мере для всех учебников по истории татарского народа и Татарстана. В учебниках охватывающих XVII–XIX вв. основной акцент сделан на региональную историю.

Отмечая культурологические и цивилизационные различия христианской и православной цивилизаций, составители документа не учитывают многовековой опыт мирного сосуществования и взаимовлияния христиан и мусульман в России и регионе Поволжья в частности. Нельзя согласится с утверждением, что авторы учебников сознательно формируют межнациональную неприязнь, нацелены на разобщение учащихся по этнонациональному принципу. Напротив, при изучении истории Волжской Булгарии и Золотой Орды особый акцент делается на мирное сосуществование разных народов и культур, на политику веротерпимости.

Критикуя авторов учебника (История Татарстана. 20 век ) за «звонок из прошлого» рецензенты умалчивают, что далее авторами дан краткий анализ национальной политики Российского государства в XIV–XIX вв., подобное вступление к изучению национальной политики начала XX в. вполне логично и соответствует критериям историзма.

Создается впечатление, что авторы данного документа не вполне знакомы с реальной ситуацией в сфере исторического образования в РТ и делают свои далеко идущие выводы, основываясь лишь на старых стереотипах, и на нескольких отдельных фактах, не дающих полного представления обо всей картине в целом.

Оценки критиков излишне политизированы и носят субъективный характер. Что приводит к тому, что вместо собственно образовательных целей они видят в курсе национальной истории сугубо политический подтекст. Примечательно, что критики данных пособий не приводят примеров фальсификации исторических фактов, фактических ошибок и неточностей (что в обилии можно встретить в федеральных учебниках), искажения исторической правды, отхода от исторической достоверности, все их замечания носят субъективный, оценочный характер и касаются в основном таких моментов, как интонация авторской речи, оценки тех или иных событий и т.д.

В заключении хотелось бы отметить, что на наш взгляд, компонентная модель организации содержания образования еще не исчерпала своего потенциала и далеко не изжила себя. Очевидно, она нуждается лишь в определенной корректировке, прежде всего в плане создания механизма сопряжения содержания федерального и национально-регионального компонентов. Необходимо придать планомерный и двусторонний характер уже начатому процессу по совместному анализу и взаимному согласованию региональных и федеральных учебников истории, с активным привлечением, научной и педагогической общественности, органов управления образованием РТ и РФ.

Подобный диалог поможет устранить имеющее место между регионами и центром непонимание, порождающее необоснованные опасения и недоверие, позволит снять остроту разногласий и перейти от взаимных обвинений к плодотворному сотрудничеству на основе взаимного уважения справедливых интересов сторон и разумного компромисса.