Тюрко-Татарский Мир: Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. - Научно-методическое пособие. – Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, серия Biblioteka TATARICA, 2004.

Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. /Научно-методическое пособие. – Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, серия BIBLIOTEKA TATARICA, 2004. – 132 с.

Данное исследование является первым опытом комплексного изучения позднезолотоордынских тюрко-татарских государств XV-XVI вв. В работе рассматриваются проблемы формирования этих государств, их этнического, политического, экономического и социального строя. Международное положение и политическая судьба тюрко-татарских этнополитических образований, возникших на постзолотоордынском пространстве, также обсуждаются в настоящем труде. Еще одним важным сюжетом в нем являются вопросы государственной культуры, религиозной ситуации и летописания в указанных государствах. Имеющее научно-методический характер исследование предназначено для аспирантов, преподавателей и широкого круга читателей.

Глава 1. Формирование самостоятельных тюрко-татарских политических образований

Глава 2. Территория и население. Становление татарских этнических общностей

К возникшим после распада Улуса Джучи (Золотой Орды) в первой половине XV в., иногда и несколько позже, тюрко-татарским государствам относятся Казанское, Крымское, Шибанидское (Узбекское), Астраханское, Касимовское и Тюменское (Сибирское) ханства, Большая и Ногайская Орды. Образование их не было единовременным событием, а между государствами – наследниками Золотой Орды, сохранялись разнообразные и довольно тесные связи, иногда даже затрудняющие определение степени их суверенности. Следует заметить, что среди боровшихся за доминирование на территории джучидской империи государств равноправной стороной выступало и постепенно усиливавшееся Московское великое княжество, активное участие которого в процессе взаимодействия позднезолотоордынских тюрко-татарских юртов объяснялось не только тем, что это княжество являлось одним из наследников Улуса Джучи, но и интегрированностью в его состав одного из татарских юртов – так называемого Касимовского ханства.

В последние годы изучение тюрко-татарских государств XV-XVI вв. активизировалось. Были опубликованы исследования: Р.Г.Скрынникова «Сибирская экспедиция Ермака» (Новосибирск, 1986), Д.И. Копылова «Ермак» (Иркутск, 1989), М. Абдирова «Хан Кучум: известный и неизвестный» (М., 1996), Ф.Т. Валиева и Н.А.Томилова «Татары Западной Сибири. История и культура» (Новосибирск, 1996), Д.М. Исхакова «Сеиды в позднезолотоордынских татарских государствах» (Казань, 1997) и «От средневековых татар к татарам нового времени (этнологический взгляд на историю волго-уральских татар XV-XVII вв.» (Казань, 1998), крупное исследование В.В. Трепавлова «История Ногайской Орды» (М., 2001), Г.Л. Файзрахманова «История сибирских татар (с древнейших времен до начала ХХ века)» (Казань, 2002), Б.Л.Хами-дуллина «Народы Казанского ханства: этносоциологическое исследование» (Казань, 2002), И.А. Зайцева «Астраханское ханство» (М., 2004). Недавно Б.Р. Рахимзяновым защищена кандидатская диссертация «Касимовское царство: социально-политическое развитие (1445-1552)» (Казань, 2001), сейчас готовящаяся к печати под названием «Касимовское ханство (1445-1552 гг.). Очерки истории». Большой раздел по истории тюрко-татарских государств XV-XVI вв. имеется в объемном исследовании «Татары» (М., 2001).

Резко возрос интерес к внешнеполитическим аспектам истории этих государств, нашедшем отражение в таких трудах, как «Свержение Ордынского ига на Руси» (М., 1983) В.Д. Назарова, «Как в посольских обычаях ведется…» (М., 1988) Л.А. Юзефовича, «Ногайско-русские отношения в XV-XVIII вв.» (Алма-Ата, 1988) Б.-А.Б. Кочекаева, «Освобождение Руси от иноземного ига» (Л., 1989) Ю.Г. Алексеева, «Международные отношения и народы Западного Кавказа. Последняя четверть XV – первая половина XVI в.» (М., 1990) А.М. Некарасова, «Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV-XVI вв.» (Казань, 1995) С.Х. Алишева, «XV-XVI вв. в истории Марийского края» (Йошкар-Ола, 1998) А.Г. Бахтина, «Русь и Крым. От союза к противостоянию. Конец XV – начало XVI вв.» (М., 2001) и «Россия в системе международных отношений XVI в.» (М., 2003) А.Л. Хорошкевич и др.

Число статей, посвященных разным сторонам истории татарских этнополитических объединений XV-XVI вв., насчитывается многими десятками, поэтому тут невозможно даже их простое перечисление.

На очереди подготовка крупного обобщающего труда по истории позднезолотоордынских тюрко-татарских государств. По всей видимости, такая работа будет выполнена в рамках подготовки семитомной «Истории татар», четвертый том которой как раз посвящен истории XV-XVI вв. Однако, прежде чем приступить к такому исследованию, необходимо обсудить многие концептуальные аспекты его написания. Настоящее исследование было задумано как шаг в данном направлении.

К общим подходам, имеющим концептуальный характер, который тут необходимо обозначить, относятся следующие моменты.

Отношения между тюрко-татарскими государствами XV-XVI вв. строились на основе институциональных механизмов, важнейшими из которых являлись: правление в большинстве из них представителей дома Чингисидов; общность ведущих феодальных кланов и сохранение за ними права перемещения со своими дружинами из одного татарского юрта в другой в границах бывшего золотоордынского политического пространства; существование родственных связей между разными ветвями высших мусульманских должностных лиц, возглавлявших духовенство отдельных государств; сохраняющаяся этнокультурная близость между локальными тюрко-татарами сообществами, в том числе и благодаря единству их правящей страты.

Наиболее интенсивные контакты в XV–XVI вв. были характерны для трех западных ханств – Крымского, Касимовского и Казанского. Это объясняется не только близкородственными отношениями их правителей[1], но и идентичностью правящих феодальных кланов – в них везде основные княжеские «дома» представляли Ширины, Барыны, Аргыны и Кыпчаки. В эту систему княжеств – юртов, получивших в научной литературе определение «системы карача-беев»[2], была вписана и соседствовавшая с ними с конца XV в. Ногайская Орда, ранее, возможно, и Большая Орда. Что касается первой из них, то ее интеграция в общую систему политического взаимодействия наследников Улуса Джучи осуществлялась через мангытские юрты, существовавшие практически во всех позднезолотоордынских тюрко-татарских государствах, а также через собственные кланы, в определенной мере совпадавшие с перечнем феодальных домов ряда ханств: в Ногайской Орде, например, фиксируются племена кыпчак, барын, возможно и аргын. Перемещения феодальных групп между тюрко-татарскими государствами в рамках отмеченной выше системы карача-беев прекрасно описаны в кыпчакоязычном эпосе «Чора батыр»[3]. Следует заметить, что правом перехода из одного позднезолотоордынского этнополитического объединения в другое обладали только представители феодальных верхов – собственно «татары», тогда как крестьянское население – чернь, не могло покинуть территорию своего проживания. Поэтому, именно потомки золотоордынских татар с клановым делением во главе с представителями домов карача-беев и обеспечивали в XV–XVI вв. взаимные связи тюрко-татарских государств. Судя по отрывочным сведениям, аналогичные переходы между тюрко-татарскими сообществами были характерны и для возводивших свои генеалогии к пророку Мухаммету представителей высших мусульманских иерархов – сеидов[4].

Несмотря на существование между татарскими обществами XV–XVI вв. определенных региональных различий по составу ведущих феодальных кланов, не исключено, что связанных с былым делением Улуса Джучи на Ак Орду и Кок Орду, правящая страта в них, безусловно, восходила к военно-феодальному «татарскому» сословию времен Золотой Орды. Скажем, в сочинении «Чингиз-наме» историка XVI в. Утемиша-хаджи содержится сообщение о том, что «Ширин, Барин, Аргун (и) Кыпчак были давними, со времен предков, элями Тохтамыш – оглана»[5], т.е. хана Тохтамыша (правление в 1375-78, 1379-1397, год смерти 1406). Заслуживает внимания и то, что у этого общего для государств – наследников Золотой Орды собственно татарского этнополитического слоя до начала XVI в. продолжало существовать материнское ядро в лице Большой Орды. После ее распада около 1504 г. функцию общетатарского центра пытались выполнять попеременно Крымское ханство и Ногайская Орда.

Исламский характер тюрко-татарских сообществ XV–XVI вв. не вызывает сомнений[6]. Тем более, что многие институциональные аспекты функционирования в их рамках ислама как государственной религии к настоящему времени были достаточно полно раскрыты в отдельных исследованиях[7]. Чего не скажешь однако о таком непростом вопросе, как установление уровня реальной исламизированности тех или иных тюрко-татарских обществ[8]. Явно недостаточно изученной остается и в целом культурная жизнь тюрко-татарских обществ XV-XVI вв.[9] Поэтому, в некоторых исследованиях последнего времени обозначился крен в сторону преуменьшения роли ислама в отдельных позднезолотоордынских татарских государствах (см., например: А.Г. Селезнев, И.А. Селезнева. Сибирский ислам: региональный вариант религиозного синкретизма. – Новосибирск, 2004). Для преодоления обозначившегося противоречия (с одной стороны – мусульманские сообщества, а с другой – явные следы язычества) необходимы новые концептуальны подходы. Полагаем, что к этому феномену необходимо подойти с точки зрения установления специфики функционирования ислама в средневековых тюрко-татарских обществах: они не могли не сохранять ряд черт своей национальной культуры будучи в целом исламскими обществами. И в таком понимании мы не одиноки (см. в примечаниях работу американского историка А. Франка).

[1] Основатель династии Гиреев в Крымском ханстве Хаджи-Гирей и давший начало династии самостоятельных казанских ханов Улу-Мухаммет являлись двоюродными братьями (См.: Исхаков Д.М. О родословной хана Улуг-Мухаммеда // Тюркологический сборник / 2001: Золотая Орда и ее наследие. – М.: Вост. Лит., 2002, – с. 36-74). В Касимовском ханстве правили как Гиреи, так и потомки Улу-Мухаммета. К тому же эти две династии породнились после выхода замуж за крымского хана Менгли-Гирея вдовы казанского хана Ибрагима (умер в 1479 г.) Нур-Солтана. Поэтому Гиреи после пресечения династии Улу-Мухаммета сидели на законных основаниях и на казанском престоле. Шибаниды, правившие в Тюменском ханстве, некоторое время в конце XV в. занимали казанский престол, имея на него определенные права благодаря более ранним политическим событиям (Об этом детальнее см.: Исхаков Д.М. О методологических аспектах исследования проблемы становления сибирско-татарской этнической общности // Сибирские татары. – Казань, 2002. – с. 13-14; Его же. Об общности этнической истории волго-уральских и сбирских татар (булгарский, золотоордынский и позднезолотоордынский периоды) // Сибирские татары. – с. 24-58; Татары. – М.: Наука, 2001. – с. 132-135). Да и Аштарханиды – представители династии ханов из Астраханского ханства – находились как на престоле Касимовского, так и Казанского ханств. О матримониальных основах политических контактов между позднезолотоордынскими ханствами очень хорошо говорит пример с казанским ханом из династии Гиреев Сафа-Гиреем (ок. 1510-1549): старшая из его жен была дочерью беклярибека Крымского ханства из рода Ширинов, четвертая – дочерью русского князя, пятая – ногайской княжной (Сююмбике). Кстати, последовательно правившие во второй половине XV – начале XVI вв. казанские ханы Халиль, Ибрагим и Мухаммет-Амин также были женаты на ногайских княжнах (Татары. – с. 125).

[2] Schamiloglu U. The Qarachi Beys of the Later Golden Horde: Notes on the Organization of the Mongol World Empire // Archivum Eurasiae Medii Aevi 4 (1984), pp. 283-297.

[3] Исхаков Д.М. Родословные и эпические произведения как источник изучения истории сословий Улуса Джучи и татарских ханств // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556. – Казань, 2002. – с. 329-366.

[4] Исхаков Д.М. Сеиды в позднезолотоордынских татарских государствах. – Казань: Изд-во «Иман», 1997.

[5] Утемиш-хаджи. Чингиз-наме / Факсимиле, перевод, транскрипция, текстологические примечания, исследование В.П. Юдина. Комментарии и указатели М.Х. Абусеитовой. – Алма-Ата: Гылым, 1992. – с. 115.

[6] Принадлежность тюрко-татарских обществ к исламскому миру в XV-XVI вв. отчетливо осознавалась их правителями. Так, в «Зафер-наме-и вилаяти Казан» (1550г.), автором которого скорее всего был последний верховный сеид Казанского ханства Кул-Шериф, есть строки о том, что Казань «с давних времен являлась мусульманским городом», расположенным «далеко от мусульманских областей, на границе с областью кяфиров» (Хаҗитархани Ш. Зафәр-намәи вилаяте Казан // Кол Шәриф. И күңел, бу дөньядыр... – Казан, 1997. – с. 77.). Далее, в послании правителя Тюменского ханства Ибрагима (Саид-Ибрагима) московскому великому князю Ивану Василевичу от 1489г., сказано: «Яз (т.е. хан Ибрагим – Д.И.) – бесерменский государь, а ты – христианский государь» (Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой 1489-1549 гг. – Махачкала, 1995. – с. 19). О том же в 1551 г. писал правитель Ногайской Орды князь Юсуф в своем послании, адресованном Ивану IV: «… мы мусульманы, а ты христианин» (ПДРВ. – ч.VIII. – Спб., 1793. – с. 302).

[7] Исхаков Д.М. Сеиды…

[8] Ислам и мусульманская культура в Среднем Поволжье: история и современность. Очерки. – Казань, 2002. – с. 70-75; Исхаков Д.М. К проблеме этнических и политических связей тюрок Западной Сибири и Волго-Уральского региона в XV в. // Тюркские народы. Материалы V-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2002 г., г. Тобольск). – Тобольск – Омск, 2002. – с.173-181; Его же. От средневековых татар к татарам нового времени (этнологический взгляд на историю волго-уральских татар XV-XVII вв.). Научное издание. – Казань, 1998. – с. 117-174.

[9] О некоторых аспектах этой проблемы см.: Сибгатуллина Ә. Суфичылык серләре (төрки-татар шигъриятендә дини-суфичыл символлар, образлар, атамалар). – Казан, 1998; Яхин Ф. Татар шигъриятендә дини мистика һәм мифология. – Казан, 2000.