Оренбургское магометанское духовное собрание и духовное развитие татарского народа в последней четверти XVIII – начале ХХ вв.: Материалы одноименного научного семинара, посвященного 220-летию учреждения религиозного управления мусульман внутренней России и Сибири (Казань, 18 декабря 2009 г.). – Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2011. – 212 с.

См. книгу    (pdf)

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие 3

Бакиева Г.Т. Мусульманское духовенство у сибирских татар в XIХ – начале XX в. 12
Гарипов Н.К. Ислам и Российская власть: функционирование религиозных институтов мусульман 28
Денисов Д.Н. О роли ахунов до учреждения Оренбургского магометанского духовного собрания (на примере Южного Урала) 43
Загидуллин И.К. Проект «Устава управления духовными делами магометан» оренбургского муфтия С. Тевкелева 1867 г. как правовая основа для реформирования организации религиозно-обрядовой жизни мусульман 49
Исхаков Р.Л. Оренбургское магометанское духовное собрание и печать мусульманской России 68
Исхаков Р.Р. «Противомусульманская» миссия и религиозные движения среди крещеных татар Среднего Поволжья в последней трети XVIII в. 76
Конкин Д.В. Некоторые особенности функций мутевелли по управлению вакфными имуществами в Крыму (по материалам Государственного архива в Автономной республике Крым) 86
Мубаракзянов М.А. Политика российского правительства в отношении Малого жуза в 80–90-е гг. XVIII в. и оренбургский муфтий М. Хусаинов 100
Мухетдинов Д.В. Белые пятна в истории Центральной России 108
Набиев Р.А. От «автономии» Оренбургского магометанского духовного собрания к духовным управлениям постсоветского периода 118
Сенюткина О.Н. Фонд Оренбургского магометанского духовного собрания ЦГИА РБ и его потенциал для изучения жизни мусульманских общин Нижегородчины 141
Султангалиева Г.С. Деятельность первого оренбургского муфтия Мухамеджана Хусаинова в Казахской степи 148
Султанов У.А. Мечеть Музаффарбай-нугая в Ташкенте (по данным вакфных документов ХIХ века) 160
Хабутдинов А.Ю. Оренбургское магометанское духовное собрание: планы реформ в начале ХХ в. 163
Загидуллин И.К. О принципах составления энциклопедического словаря «Ислам в Российской Федерации» 176

Резолюция Международного научного семинара «Оренбургское магометанское духовное собрание и духовное развитие татарского народа в последней четверти XVIII – начале ХХ вв.», посвященного 220-летию учреждения религиозного управления мусульман внутренней России и Сибири (18 декабря 2009 г., г. Казань, Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ) 181

В память столетия Оренбургского магометанского духовного собрания, учрежденного в Уфе 182

Список сокращений 208
Сведения об авторах 209
 

ПРЕДИСЛОВИЕ

В Российской империи были учреждены всего четыре религиозных управлений мусульман, на формирование религиозно-духовных округов оказали влияние не только деление мусульман на суннитов и шиитов, но и геополитические условия, время присоединения мусульманских народов к России, образ жизни и другие факторы. В конце XVIIIв. появилось Оренбургское магометанское духовное собрание (1788 г.) и объявлено об учреждении Таврического магометанского духовного правления (1794 г.). В 1872 г. были образованы управления духовенством шиитского и суннитского направлений в Закавказье, которые не распространялись на Черноморскую губернию, Дагестанскую, Батумскую и Карскую области и Закатальский и Сухумский округа. Не имели духовных управлений казахи (с 1868 г.), а также мусульмане, расселенные в Кубанской и Терской областях и Ставропольской губернии.

Екатерининский указ от 17 июня 1773 г. «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским начальствам» впервые провозгласил принцип веротерпимости к исламу в Российской империи. Признание ислама одной из «терпимых» религий в государстве означало необходимость создания нормативной правовой базы государственно-церковных отношений. В этом плане оказался востребованным опыт взаимоотношений местной администрации и институтов ислама в Приуралье, а также цивилизованного регулирования религиозного вопроса во вновь присоединенном к России Крымском ханстве, подданные которого также исповедовали ислам.

 В 1783 г. правительство принципиально высказалось за назначение всех независимо от статуса духовных лиц из числа исключительно российских подданных. В именном указе от 28 января 1783 г., данном рязанскому и тамбовскому генерал-губернатору «о доставлении подданным магометанского закона избирать самим у себя ахунов», говорилось «неудобности выписывать» ахунов из Бухарии или другой «чужей земли». Речь шла об ученых духовных лицах, в которых остро нуждалось в тот период российская умма.

 В ходе второй Русско-турецкой войны Османское правительство попыталось вовлечь в борьбу с Россией среднеазиатские ханства и казахские жузы. В частности, приграничная администрация перехватила письмо из Турции в Бухарию, в котором сообщалось о скором отправлении туда паши с большими подарками. Помимо оригинала этого письма, высланного А.О. Игельстромом, Екатерина II получила аналогичную информацию из Ирана. Эти сообщения вызвали серьезную обеспокоенность правительства. Еще свежи были в памяти воспоминания о суматохе в правительственных кругах, вызванной Крестьянской войной под предводительством Е.Пугачева в Волго-Уральском регионе, движущей силой которой выступили коренные народы, прежде всего мусульмане. В ответ на свое донесение барон А.О. Игельстром получил секретное предписание от 11 сентября 1787 г. о «самоприлежном надзирании» над обитающими во вверенных ему губерниях «иноверными народами» для удержания их от вредных, антиправительственных воздействий, клонящих к волнениям. Аналогичные предписания были направлены казанскому губернатору князю Мещерскому, некоторым начальникам губерний, что свидетельствовало о восприятии Екатериной II неприятной для себя новости как общеимперской угрозы. Было чего бояться: во многих местностях функционировали мечети во главе с муллами, которые не зависели от правительственных учреждений и вели вполне самостоятельную деятельность. Для исполнения указаний из столицы, барон А.О. Игельстром направил своих подчиненных в расправы для инструктажа местных начальников на случай появления в местности бухарцев с целью препятствования их замыслам.

 Возвратившись из командировки, во время обсуждения мер против проповеднической деятельности бухарцев, авторитет которых среди российских мусульман был непререкаем, советник Уфимского наместнического правления Д.Б. Мертваго (1787–1797)предложил проект о создании специального правительственного органа по контролю над духовенством, чтобы лояльные к устоям империи муллы «противодействовали проникновению антиправительственной проповеди» в среду российских подданных. Таким образом, идея о Духовном собрании возникла как противодействие внешней идеологической угрозе со стороны соседних мусульманских государств. При этом чиновники, несомненно, подразумевали модель государственно-исламских отношений, действующую в Османском государстве, и имели в виду византийскую традицию, приспобленную к нужнам российского самодержавия. Известно, что автор проекта Д.Б. Мертвагои барон А.О. Игельстром находились после присоединения в 1783 г. Крымского ханства к России некоторое время по служебным делам в Турции. Поэтому царский указ от 22 сентября 1788 г. об учреждении специального правительственного органа для мусульман правомерно оценивать как контрмеру по изолированию мусульман – российских подданных от воздействия эмиссаров соседних мусульманских государств.

Создание Духовного собрания явилось не самоцелью, а изначально стало инструментом формирования лояльных к устоям империи группы духовных лиц из числа российских подданных. Они призваны были противодействовать проникновению антиправительственной исламской идеологии из Османского государства и среднеазиатских ханств. Самодержавие, учредив Духовное собрание, признало (вслед за мечетями, в 1744 г.) приходское мусульманское духовенство европейской части России и Сибири, став на путь сотрудничества, нацеливаясь в перспективе на вовлечение мулл к исполнению ряда административных функций.При вступлении на должность, в присутствии имама и представителя местной власти, духовное лицо произносил с Кораном в руках «Клятвенное обещание» на верность российскому престолу, содержание которого во многом соответствовало тексту «Клятвенного обещания» лица, вступающего на чиновничью должность.

Легализация приходского мусульманского духовенства и учреждение религиозного управления свидетельствовали о структурировании ислама в общеимперское правовое пространство, что осуществлялось посредством принятия локальных законодательных актов по частным случаям, или ведомственными предписаниями, или циркулярами, или фетвами оренбургского муфтия. В плане стабилизации «мусульманского вопроса» Духовное собрание стало, с одной стороны, адаптированной к российским реалиям системой государственно-церковных отношений, существующих в Османском государстве, с другой – вписалось в модель управления самодержавия наряду с религиозными администрациями других вероисповеданий, распространенных на территории России, в том числе Синодом.

В российском законодательстве территория округа ОМДС была единожды очерчена в именном указе Екатерины IIот 22 сентября 1788 г.Сенату об организации в Уфе специального религиозного управления. Новый правительственный орган был призван осуществлять руководство мусульманским духовенством империи, за исключением Таврической губернии. В 1868 г. в соответствии с «Временным положением о преобразовании управления киргизскими степями Оренбургского и Западно-Сибирского ведомств и Уральским и Сибирским казачьим войском», духовные дела казахов во вновь учрежденных Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областях были изъяты из подчинения ОМДС. Оно продолжало курировать лишь татарские общины, переселившиеся из внутренних губерний. Таким образом, можно констатировать, что в округ ОМДС входила территория, оказавшаяся в составе России во второй половине XVI– второй трети XVIIIв., за исключением Таврической и западных губерний, Кавказа и Закавказья, Туркестана и степных областей. Огромное евразийское пространство, по мере хозяйственного освоения, миграции, ссылки, урбанизационных процессов, постепенно заселялось мусульманами из внутренних губерний.

 Согласно сведениям Первой всеобщей переписи 1897 г. в России (без Бухарского и Хивинского ханств) проживало 13,6 млн мусульман, или 11,6% всех российских подданных, в том числе в Европейской части России – 3,5 млн, Сибири – 126 тыс., в Средней Азии – около 7 млн, на Кавказе – 3,2 млн. Удельный вес мусульман в каждом из перечисленных регионов сильно различался. Если в Средней Азии и на Кавказе они составляли значительный контингент жителей – соответственно 90,29 % и 34,54 %, то в Европейской части России и Сибири – всего 3,8 % и 2,2 %[1]. В начале ХХ в. компетенция ОМДС распространялась на 84 губернии, 5 областей, 6 градоначальств центральной России, Поволжья, Приуралья и Сибири[2]. В 1916 г. в его округе насчитывалась 6081 мечеть, при которых служило 13328 духовных лиц, в том числе 220 ахунов, 3822 хатыпов, 3346 имамов, 5940 муэдзинов[3]. В каждой махалле находилось в среднем 2,19 духовных лиц.

По мере их расселения в центральных губерниях, на окраинах, в Сибири, формирующиеся на новом месте обитания махалли расширяли границы округа ОМДС. В случае обращения татарских общин, состоящих из уроженцев Поволжья и Приуралья, обустроившихся в городах, индустриальных центрах и других местах в западных губерниях, Княжестве Финляндии, Закавказье и др., по вопросам утверждения имама, возведения мечети с образованием прихода, Духовное собрание курировало их в религиозно-административном отношении, создавая тем самым островки своего влияния в округах других региональных духовных управлений.

ОМДС выступало перед центральными и местными органами власти защитником интересов российской уммы касательно вопросов расширения поля применения шариата в имперском социокультурном пространстве и создания условий для исполнения религиозных потребностей мусульман в стране. При решении ключевых вопросов религиозного быта мусульман правительство опиралось на мнение ОМДС, а также, начиная со второй половины XIXв., на российских востоковедов, совмещающих преподавательскую и исследовательскую деятельность с работой в центральных органах власти.

Духовное собрание представляло коллегиальное учреждение, состоящее из муфтия и трех казыев (заседателей) и служащих канцелярии и дела решались простым большинством голосов его членов. Личные решения муфтиев не имели силы судебных приговоров и не принимались к исполнению. Оренбургский муфтий назначался императором. Эту высокую должность занимали: Мухамеджан Хусаинов (1788–1824), Габдессалям Габдрахимов (1825–1840), Габдулвахид Сулейманов (1840–1862), Салимгарей Тевкелев (1865–1885), Мухамедьяр Султанов (1886–1915), Мухаметсафа Баязитов (1915–1917).

Постепенно происходило расширение компетенции ОМДС по управлению исламскими институтами. С 1801 г. на ходатайства мусульман о постройке мечетей и организации общественного богослужения губернские правления предварительно получали заключение Духовного собрания. В 1830 г. Духовное собрание получило право решать по правилам шариата случаи неповиновения детей их родителям и тем самым обладать функциями «совестного суда», 1836 г. – право рассматривать дела по разделу наследственности по нормам шариата, в 1849 г. – право взыскивать за проступки с подчиненных мулл. В 1841 г. были «высочайше» утверждены правила о браках и разводах мусульман по законам шариата. С 1856 г. ОМДС самостоятельно стало осуществлять переименование пятивременных мечетей соборные. В конце XIXв. проявилось стремление Собрания разработать нормативно-правовые акты, предусматривающие системное регламентирование жизнедеятельности исламских институтов, что выразилось в разработке текста разъяснения всем духовным лицам округа от 28 мая 1892 г. относительно ведения метрических книг и об обязанностях духовных лиц от 28 мая 1892 г., «Правил о ведении метрических книг» от 15 октября 1893 г., «Дополнительных правил для руководства приходским имамам по ведению метрических книг» от 31 марта 1894 г., «Правил для руководства приходским муллам при разделах наследственных имуществ умерших мусульман 21 июня 1893 г., «Временных правил о погребении умерших от холеры магометан» 2 сентября 1892 г., правил раздела имуществ по шариату (1893 г.), правил по управлению вакуфными имуществами (1894 г.) и т.д. В деятельности религиозного управления отчетливо наметилась тенденция по систематическому разъяснению отдельных догматических и вероисповедных вопросов в исламе, вызывающих затруднения у духовных лицах. За счет брачных сумм мусульман М.Султановым было построено каменное здание архива ОМДС, и началась систематизация архивных материалов и составление описей документов

 Деятельность религиозного управления контролировалась Министерством внутренних дел и местным губернским начальством. В компетенцию Духовного собрания входили следующие вопросы: 1) духовная администрация: производство испытаний в знании законов ислама лицами, избранными приходами на духовные должности; надзор за действием духовенства через местных ахунов, определение степени вины и взысканий духовного лица; дела, касающиеся богослужения, обрядов и постройки мечетей; 2) духовный суд: дела о заключении и расторжении браков мусульман и об отношении детей с родителями; 3) Проверка метрических книг, где фиксировались даты рождения, бракосочетания и смерти прихожан, выдача по ним справок; 4) гражданский суд (по мусульманским законам): спорные дела по завещаниям и наследствам, а также имущественные притязания при расторжении браков и споры между родителями и детьми; 5) распространение правительственных предписаний.

Все контакты Духовного собрания с приходским духовенством осуществлялись через губернские правления.

Споры в области наследственного и семейного права Духовное собрание решало по законам ислама. По делам о неповиновении родителям и нарушении супружеской неверности религиозное учреждение ограничивалось только «увещеваниями и наложением духовного наказания и исправления». Уголовное наказание определяли органы юриспруденции. Предание суду и возбуждение судебного преследования также не являлись его функциями. Духовное собрание могло лишь сообщать о незаконных поступках духовных лиц и рекомендовать о возбуждении уголовного дела.

В своей деятельности Духовное собрание руководствовалось своеобразным синтезом норм шариата и общероссийского законодательства. Под давлением властей Духовное собрание принимало постановления, запрещавшие религиозным служителям применение тех положений шариата, которые явно противоречили законам Российского государства. Эти запреты в основном касались системы наказаний за нарушение норм общественной нравственности и порядка, предусмотренных мусульманским правом.

До 1890 г. члены Собрания избирались татарским духовенством Казанской губернии из своей среды на каждые три года. Оренбургский муфтий М.Султанов добился принятия нового закона от 9 января 1890 г., согласно которому ему передавалось право выдвижения на утверждение министру внутренних дел кандидатов на должность заседателя ОМДС. М.Султанов, ежегодно обновляя одного заседателя, подобрал в 1890–1892 гг. верных, надежных и открытых к преобразованиям заседателей. Благодаря этому в Духовном собрании появились Ризаэддин Фахреддин, Гарбдрашит Ибрагимов, Хасангата Габаши и другие высокообразованные лица.

В конце XIX– начале ХХ вв. в своих циркулярах Духовное собрание неоднократно выступало за преодоление схоластики и схематизма при обучении мусульман, приветствовало введение в программы учебных заведений среднего и высшего звена (медресе) и начальных коранических школ (мектеб) светских предметов и русского языка, стремилось к распространению джадидистких идей среди мусульманского населения своего округа, вступало за обновление общественной жизни махаллей.

Наглядным примером таких действий служит обращение оренбургского муфтия М.Султанова к имамам городских махаллей в августе 1898 г. Резюмируя падение нравов мусульман в городской инокультурной среде, председатель Духовного собрания подчеркивал, что «невежество, зачерствелость, беспечная леность, отсутствие желания заняться работой, ремеслом и искусством», приведшие к «пагубным последствиям»: чрезмерной бедности, вероломству, пьянству, распутству, бесчестной торговле и другим негативным явлениям в жизни мусульман, являются «близкими предвестниками окончательного падения религии, национальности, торговли и промышленности». М.Султанов призывал имамов читать своим прихожанам наставления (вагаз), если не каждую пятницу, то в две пятницы один раз «на чистом, легком и для каждого слушателя понятном языке из стихов Корана и хадисов». В своих выступлениях духовенство должно было обращать внимание «на соответствие проповедей требованиям времени и обстоятельствам, не перемешивая иностранные (персидские и арабские) слова, представляющиеся для слушателей непонятными, избегая иносказательных и двусмысленных речей, недоступных уму слушателей или могущих вызвать у них гнев и раздражение и, не предъявляя к ним таких требований, в выполнении коих нельзя будет на них надеяться». В этой связи показательно его предупреждение о том, что не способные оказать должное воздействие на прихожан и испортившие дело будут признаны недостойными носить духовное звание имама-хатиба. В конце обращения муфтий выразил надежду, что приходские имамы приложат усердие к выполнению его «желаний прогресса».

Формирование татарской нации в рассматриваемое время происходило «под религиозной оболочкой» и шло как становление миллета под эгидой ОМДС. По мнению чиновников (1872 г.), Духовное собрание превратилось в «центр тяготения для всего…. духовенства, обуславливающий как внутреннюю связь между его членами и единство их духа и общего направления, так и связь между духовенством и всем магометанским населением, в котором сам факт существования этого центрального духовного управления упрочивает сознание их племенного и религиозного единства»[4]. Деятельность управления в целом служило усилению исламских ценностей среди татар и башкир, их духовной консолидации, оно выступало верхним звеном религиозно-культурных автономий мусульманских народов, локализованных в махаллях.

 В современных условиях, когда продолжается процесс возрождения исламских институтов, имеются множество проблем в сфере адаптации норм шариата в правовом пространстве светского государства, а бывший округ ОМДС разделен на множество муфтиятов, востребован опыт функционирования Оренбургского магометанского духовного собрания. Важными представляются его взаимоотношения с духовенством, приходами и верховной властью и местными администрациями, с одной стороны, и отношения мусульман к религиозному управлению, с другой стороны. Эти проблемы были обсуждены на семинаре, посвященном 220-летию учреждения религиозного управления мусульман внутренней России и Сибири. Материалы данного семинара, прошедшего в Институте истории им.Ш.Марджани АН РТ 18 декабря 2009 г., мы представляем вниманию читателей.

В 1889 г. была издана небольшая брошюрка «В память столетия Оренбургского магометанского духовного собрания, учрежденного в Уфе», которую, в знак преемственности изучения исламских институтов в Российской империи современным поколением ученых, мы также включили в сборник статей.

И.К.Загидуллин