Хайрутдинов А.Г., к.филос.н., научный сотрудник Института истории им. Ш.Марджани АН РТ.

Опубликовано в №1, 2005 г.

Суфийский путь Карлоса Кастанеды

Вступительное слово

Не так давно в так называемой мусульманской прессе я наткнулся высказывание одного известного российского мусульманского светила, который, отвечая на вопрос читателя о том, можно ли читать книги Кастанеды, заявил, что этого делать не следует.

А что можно читать современным мусульманам? И вообще, должны ли они спрашивать разрешения у своих мулл? С каких это пор муллы стали духовными наставниками людей? Как мне помнится, даже пророку Мухаммаду (сас) не было дано такой прерогативы - наставлять людей на Путь: «Руководство ими - это не твой долг, ибо Аллах ведет, кого Он пожелает» (Коран, 2:272).

Что касается Карлоса Кастанеды, то давно уже прокатилась по читающему миру волна интереса, поднятая его возвышенно-мистическими откровениями о своем ученичестве в среде индейских мастеров, и легшая в основу феномена, называемого кастанедианством.

История моего знакомства с книгами Кастанеды это тема отдельного захватывающего повествования, в котором Бог сыграл, как всегда, главную роль.

Здесь же, постепенно развивая ход моего рассказа, хочу довести до сведения моего уважаемого читателя тот факт, что в годы моей учебы в университете я так и не смог разобраться в том, что же такое суфизм, с которым нас знакомили в рамках курса «суфийской литературы».

Казалось бы, какая может быть связь между произведениями Кастанеды и суфийским наследием?

Оказалось, что связь эта - самая непосредственная. Близкое знакомство с трудами американского антрополога привело меня к однозначному выводу: толтекское учение, изложенное Карлосом Кастанедой, является ни чем иным, как методикой алхимической трансформации личности, которую воплощали в действительность и выдающиеся суфийские мастера. Парадокс, но именно поучения учителя Кастанеды индейского мага дона Хуана раскрыли и донесли до меня подлинный смысл суфизма. Кстати, Дон Хуан, не имевший представления о суфийском мистицизме, так и не смог дать однозначному названия своему учению, остановившись, с известными оговорками, на неудачном термине «магия». Позже среди последователей кастанедианства сложился термин нагвализм. Теперь можно снять данный вопрос и называть древнее индейское учение мистицизмом, а его последователей - мистиками, так же, как и суфиев.

Всем известна такая древняя сентенция как «страх потерять душу». В годы обучения у своего мастера дона Хуана и сам Кастанеда, порою пугался этой жуткой перспективы.

Но нами данная формулировка принимается не более, чем в качестве литературного штампа. Иными словами, мы не осознаем, что она значит на самом деле. Мало кто задумывался о том, что потерять можно только то, что уже имеешь… Например, имеет ли душу тот, про кого Иисус сказал «Пусть мертвые погребают своих мертвецов», а Аллах провозгласил про таковых: «Несомненно, неспособен ты сделать так, чтобы мертвые услышали зов, или чтобы услыщали глухие... и не способен ты вывести слепых из заблуждения их» (Коран, 27: 80-81); «И слепой не похож на зрячего. Ни темнота - на свет. Так не похожи живые на мертвых… и не сделаешь ты так, чтобы слышали те, кто в могилах» (Коран, 35: 19-22)?

Страх потерять душу возможен только в том случае, когда имеется эта самая душа. Но весь парадокс в том, что, когда душа рождается или когда она становится осознающей саму себя, иными словами, когда происходит рождение свыше, рождение от Бога, то она ничего не боится. И уж конечно, она не боится потерять саму себя, ведь теперь она осознает свою вечность. И только теперь до нее доходит, что она была «потеряна» как раз-таки все время до этого, пока не наступил волшебный момент рождения свыше - кийамат. Примерно так описала бы свое состояние бабочка, обрети она способность рассказать нам о своих ощущениях, которые сопутствовали ей в то время, когда она была неуклюжей гусеницей, недвижным коконом и, наконец, когда она стала порхающей бабочкой. Подогревая интерес читателя, сообщу, что я нашел в блистательном Коране такие удивительные откровения в отношении бабочки и человека, что просто обязан довести эти знания до людей в самом ближайшем будущем.

Драма человеческого бытия в том, что человек, которому дано стать высшим творением во Вселенной, не знает о своей блестящей перспективе. Подобно тому, как не понимала бы гусеница бабочку, говорящую ей о том, что ее ждет в будущем. На самом деле никакая бабочка не способна поделиться с гусеницей своей радостью. Гусеница и бабочка - лишь образы, символы, позволяющие нам прочувствовать некоторые тайны, о которых Аллах лишь намекает: «Установили Мы смерть между вами… дабы могли Мы переменить состояние ваше и дать вам произрасти в нечто неведомое вам» (Коран, 56: 60-61).

Конечно же, человек не гусеница. Но кусок мяса, каковым является гусеница, символизирует собой человека. Именно такого человека подразумевает Всевышний, говоря: «Мы сотворили человека в прекраснейшей из форм, затем повергли Мы его в ничтожнейшее состоянье» (Коран, 95:4-5).

Суфизм и нагвализм: разные названия одного Пути

«Причем же здесь Карлос Кастанеда?» - спросит дотошный читатель.

Ведя своего ученика к вершинам духовности, приготовленным для человека, его наставник дон Хуан Матус сказал однажды: «Человек, которому предназначено быть магическим существом, уже не является таковым. Теперь он простой кусок мяса. Заурядный, косный и глупый, он не мечтает больше ни о чем, кроме куска мяса».

Вышеприведенные слова мастера Хуана Матуса достаточны для того, чтобы пробудить в ищущем человеке интерес к опыту Кастанеды, поскольку в этих словах я, например, вижу раскрытие смысла упоминавшегося уже коранического аята о «прекраснейшей форме», в которой сотворен человек, но о которой он забыл в своем «ничтожнейшем состояньи». Кстати, арабское слово «инсан», обозначающее в упомянутом аяте человека, было бы вернее переводить как «забывший», поскольку слово «инсан» образуется от корня «нси», что значит «забывать». Но об этих тонкостях я буду писать позже.

Сейчас нам важно подчеркнуть с особой силой тот факт, что дон Хуан не только посвящал ученика в собственную парадигму реальности, но, прежде всего проводил его через такие ситуации, в которых последний приобретал собственный, а потому бесценный опыт. Он бесценен потому, что собственный опыт человека - это то, что не может быть «заболтано», «затуманено» теологической демагогией т.н. служителей Бога, рассказывающих нам о смысле жизни. Вот как описывает эту проблему Г.Джемаль в своей книге «Революция пророков»: «…в современном Исламе сильны позиции … клерикалов-улемов, дезориентирующих мусульман относительно истинного смысла их религии. Соображения этих теологов поражают своей банальностью и инфантилизмом... Сегодняшний мусульманин... должен как можно скорее освободить свой ум от влияния клерикального пустословия».

Так же и Кастанеда, будучи воспитанным в католической среде, в удушающем христианском догматизме, столкнувшись с доном Хуаном, прошел через страх «потерять душу» и быть отлученным от Бога. Когда он поделился своими страхами с наставником, тот сказал ему буквально следующее: «Чья угодно вера в существование Бога основана на том, что кто-то кому-то когда-то сказал, а не на собственном непосредственном видении».

Это удивительно верное замечание.

Мне часто приходится разговаривать с молодежью, в той или иной степени подвергшейся влиянию официальной мусульманской религиозной догматики. Говоря об Аллахе, они со знанием дела цитируют Писание, Предание, труды выдающихся богословов древности, религиозных авторитетов и т.д.

Иногда я спрашиваю такого знатока: «Ты ел сегодня?»

Ответ понятен, и он утвердителен.

Тогда я продолжаю: «А ты мог бы удовлетворить свой голод, попросив кого-нибудь из своего окружения поесть за тебя?»

Ответ предсказуем, и он отрицателен.

И я задаю финальный вопрос: «А не кажется ли тебе, что, говоря об Аллахе, ты удовлетворяешься чужими знаниями? Почему бы тебе не столкнуться с Аллахом непосредственно, если Он для тебя столь же реален, как и пища, которой ты удовлетворяешь свой голод?»

Ответы на этот вопрос всегда сбивчивы, неуверенны, противоречивы. Никто не учит, что с Богом не то, что можно, но просто жизненно необходимо выходить на непосредственный контакт. Поэтому, мало говорить о Боге. Если вера в его существование истинна, то следует «попробовать» Его. Но в настоящее время религия опутана паутиной схоластики, которая мертвым капканом удерживает сознание человека от реального постижения Бога. Все, что угодно, только не допустить контакта человека с Ним. В этом деле в ход идут все мыслимые и немыслимые формы дезориентации, о которой и говорит упомянутый Г.Джемаль.

Например, все толкования Корана, к которым обращаются «мусульмане», «изучающие» Бога написаны теми, кто не испытал собственного опыта прикосновения к тайне, собственного ощущения присутствия Бога и собственного участия в разыгрываемой Им вселенской симфонии творения. Богословские поучения не только дезориентируют, они удерживают человека в плену страха, в страдании. Клерикалы не могут предложить измученному стрессами и фобиями, потерями и бессмысленностью бытия современному человеку ничего, кроме как запугивания его ужасами грядущих мучений в геенне.

Однако всегда находились такие смельчаки, которые прыгали за флажки и разного рода табу. Суфии и толтеки - из этой породы. Они переставали жить в вымышленном мире и прыгали в пучину непредсказуемости и авантюры в которой и находили драгоценные жемчужины собственного опыта. Методика тех и других отличается в деталях. Например, Кастанеде и его товарищам по группе пришлось физически броситься на исходе дня в пропасть в дебрях горной Мексики, откуда до ближайшего городка было два дня пути. Однако, а уже через два часа Кастанеда «собрал» себя в своей комнате в Лос-Анжелесе. Это возможно.

Для того, кто вверил себя Богу, возможно все.

Словом… жизнь вне уютной клетки - это жизнь в руках Бога. Он Сам ваяет того, кто осмелился заявить о своем праве быть не овцой, но человеком. Только тот, кто побывал в руках Бога становился свободным и мог заявить следующее: «Человечество, занятое только бесполезным, спит, оно живет не том мире. Вера в то, что можно избежать этого, есть всего лишь привычка и обычай, не религия. Такая «религия» глупа. Перестаньте заниматься болтовней перед Людьми Пути, лучше преодолейте себя. Если вы стоите вниз головой по отношению к Реальности, ваше знание и религия извращены. Человек сам запутывает себя в своих цепях. Лев (Человек Пути) разбивает свою клетку на части» (суфийский мастер Санаи, 1131 г.).

Итак, суфизм и путь, пройденный Карлосом Кастанедой: что общего?

Раскрытие поставленного вопроса являет собою предмет отдельного исследования. Таковое не является моей задачей на данный момент. Моя задача гораздо более ограниченна: лишь показать, лишь намекнуть на существование сущностного единства толтекского и суфийского путей духовного перерождения.

Для этого в свой статье я приведу ряд примеров из обеих названных традиций, которые служат неопровержимым доказательством их генетического родства.

1. Мой первый пример, наверное, самый важный:

Известный суфийский Мастер ХХ века Хазрат Инайат Хан в своей книге «Учение суфиев» писал следующее: «Жизнь имеет два аспекта, один из которых известен всем, а другой известен лишь немногим. Этот неизвестный аспект жизни может быть назван бессмертной жизнью, вечной жизнью, тогда как известный может быть назван смертной жизнью - это тот жизненный опыт, получаемый нами во время физического существования, который дает нам ощущение жизни. Бессмертная жизнь существует, и, хотя мало кто из нас знает о ней, причина этого лишь в незнании, а не в отсутствии бессмертия. Все, что может быть у нас в земной жизни, будь то предмет, живое существо, мысль, состояние, действия или опыт, разбивается и умирает. Каждая из этих вещей имеет свое рождение и смерть; раньше или позже, но все, что было создано, должно распасться, все сделанное - сломаться, построенное - разрушиться, а зримое - исчезнуть.

Это показывает нам, что есть борьба между тем, что мы называем жизнью, и той жизнью, что за ней скрыта. В суфийских терминах мы называем эти два аспекта жизни Каза и Кадр: Каза - это неограниченный аспект жизни, а Кадр - ограниченный аспект. Кадр отделяет от Казы кусочек жизни для своего существования, а Каза ждет, ее рот открыт для того, чтобы сжевать все, что туда попадет. Поэтому адепты и мудрецы, те, кто называются мистиками, или суфиями, открыли науку, позволяющую уберечь опыт жизни от пасти Казы, всепоглощающего аспекта жизни. Все, что мы по незнанию не сможем удержать, упадет в рот Казы, ведь ее рот всегда открыт, она всегда наготове, словно болезнь, ожидающая мгновения, когда человек потеряет энергию. Также во всех различных формах Каза ждет, чтобы поглотить все, что придет к ней, и это затем растворится в ней… Как мы можем удержать это, как мы можем сохранить что-либо от падения в пасть Казы? Ответ таков: только посредством контроля над нашим телом и умом». (Хазрат Инайат Хан. Учение суфиев. - М.: «Сфера», 2000. - С.57-58)

А вот как излагает соответствующие разделы толтекского учения современник Инайат Хана индейский Мастер дон Хуан: «Сила, правящая судьбой всех живых существ называется Орлом. Не потому, что это орел, или что-то еще, имеющее нечто общее с орлом либо как-то к нему относящееся, но потому, что для видящего эта сила выглядит как неизмеримый иссиня-черный орел, стоящий прямо, как стоят орлы, высотой уходя в бесконечность. Когда видящий смотрит на черноту, являющуюся Орлом, четыре вспышки света освещают его сущность…четвертая, последняя вспышка открывает то, что Орел делает. Орел пожирает осознание всех существ, живших на земле мгновение назад, а сейчас мертвых, прилетевших к клюву Орла, как бесконечный поток мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего хозяина и причину того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, раскладывая их, как скорняк шкурки, а затем съедает, потому что осознание является пищей Орла.

Орел - Сила, правящая судьбой живых существ, - видит всех этих существ сразу и совершенно одинаково. Поэтому у человека нет никакого способа разжалобить Орла, просить у него милости или надеяться на снисходительность. Человеческая часть Орла слишком мала и незначительна, чтобы затронуть целое… Хотя Орла не и не волнуют обстоятельства жизни ни единого живого существа, каждому из них он сделал дар. По-своему, своими собственными средствами, каждое из них, если пожелает, имеет власть сохранить силу осознания, силу не повиноваться зову смерти и тому. Чтобы быть пожранным. Каждому живому существу была дарована сила, если оно того пожелает, искать проход к свободе и пройти через него. Для того видящего, который видит этот проход, и для тех существ, которые прошли сквозь него, совершенно очевидно, что Орел дал этот дар для того, чтобы увековечить осознание». (Карлос Кастанеда. Книги 5-8. Дар Орла. - Киев: «София», 2000. - С.273-274).

Очевидно, что в обоих наставлениях речь идет о возможности обретения того, что в религиозной традиции называется «вечной жизнью».

(продолжение следует)