Измайлов И.Л., кандидат исторических наук, член клуба джадидов

Некоронарное шунтирование «татарского вопроса»

Ответ доктору Р. Акчурину из страны непуганых татар

Я ж друг властей и вечный враг

Так называемых вопросов!

А.К.Толстой

Стоит задуматься над интересными цифрами – уже сейчас татары второй по численности народ России, в Приволжском федеральном округе доля татар достигает 12%, а мусульман – 16%. Но зададимся вопросом - имеют ли татары и мусульмане права и место в государстве достойные своей численности? Причем даже в регионах, где они коренное население и составляют от трети до половины населения? Можно ли считать справедливым, что московские власти, вернувшись к имперско-православной государственности и идеологии, не только игнорируют интересы татар-мусульман в политике страны, но и пытаются еще больше минимизировать их роль? Насколько это соответствует международным пактам и обязательствам, принятым Россией перед Советом Европы по защите национальных меньшинств? Как с этими обязательствами вообще, в принципе, сопоставимы их нарушения законодателем в лице Госдумы, которая пытается регламентировать на каком языке говорить и писать, сколько часов ему можно изучать свою собственную историю и в каком объеме исповедывать ислам? Все эти вопросы уже давно оставлены без ответа московскими политиками. Они предпочитают другие действия, которые назвать политикой не поворачивается язык. Суть их точно и откровенно назвал Г.Явлинский – «разработка, разводка и оперативные мероприятия». Творцы ее прекрасно понимают, что одними репрессиями заставить татар поверить в честность и справедливость московских властей невозможно. Поэтому кроме «волчьей пасти» в их политических средствах есть и «лисий хвост» и даже «овечья шкура». Этот очень своеобразный путь - заставить людей поверить власти, не решая ни один из насущных «татарских вопросов» - и можно считать нетрадиционным завоеванием татарских сердец методом не коронарного политического шунтирования. За последние годы мы перевидали многих его исполнителей. Среди них были и прямые манкурты-отщепенцы, не имевшие за душой ничего татарского, кроме фамилии в паспорте, были и честно заблуждающиеся. Недавно круг этих людей пополнился еще одним персонажем - Ренатом Акчуриным кардиологом, профессором, лауреатом различных премий - «самым знаменитым татарином из москвичей и самым знаменитым москвичом из татар», как его величают льстивые журналисты. Во-первых, он, несомненно, авторитетен и известен в кругах интеллигенции, а во-вторых - все знает о человеческом сердце и об операциях на нем в обход очагов болезненного раздражения. В одной из своих статей (Шанс 2001 №3(19) он предложил свои ответы на злободневные «татарские вопросы». Учитывая личность автора, нетривиальность его рассуждений и то, что эта статья является своего рода манифестом некоего общества «Ватаным», выдержки из программы которого опубликованы там же, это представляется серьезной политической акцией.

Хотя, что может быть доброго из нашего всероссийского Назарета? Но все же рассмотрим, поставленный известным доктором диагноз татарской исторической науке и политике, а также предложенные им методы их лечения.

Трудно – когда не знаешь

За время своего существования татары пережили немало великих и трагических, героических и горестных мгновений. Было время возникновения огромных империй, Но настало мрачное безвременье – период истории, когда после междоусобиц и раздробленности страна татар подверглась вражескому завоеванию, и начался период стойкого сопротивления чудовищному государственному насилию. Оно распространялось на все сферы жизни народа, было как военно-административным, так и духовным. Целью его было стремление подавить татар, ассимилировать их, заставить отказываться от своей религии и самосознания. Но в эти годы народ не оставляла память о прошлом, в том числе и о своем государственном величии и вера в возможность справедливости.

Советский режим, по сути дела, был той же православной державой, но в тоталитарном исполнении. Он не только разрушил одну из важнейших скреп национальной жизни – религию, но и пытался лишить нас своей истории, заменив ее квазинаучными мифами. Например, о «хищническом и нецивилизованном, паразитическом характере Золотой Орды» или о Древней Руси, как о самом развитом средневековом княжестве Европы и т.д. В конце прошлого века усилиями многих татарских ученых многие эти мифы оказались развеянными. И то, что уважаемый кардиолог пренебрежительно называет «войной историй» являлось шагом к познанию реального прошлого своего народа. Был ли он возвратом к подлинной, научной истории или очередным мифостроительством - судить специалистам. Является ли таковым профессор медицинских наук? Вряд ли. Хотя бы потому, что занятия историей как наукой, а не как хобби, требует специального образования и особых знаний. Как я не стану хирургом, даже если прочитаю несколько книг и учебников по медицине, так и медик не станет историком, даже если он регулярно читает научно-популярную историческую литературу. Яркий пример подобного дилетантизма - в повести Дж. К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» о том, как автор, прочитав медицинскую энциклопедию, обнаружил у себя симптомы всех болезней, кроме родильной горячки.

Но рассмотрим, какие же болезни, по мнению уважаемого доктора, гнездятся в довольно здоровом организме татарской науки. Одна из них, которую он называет «детской», это «стремление обосновать «теорию», согласно которой Волжская Булгария и Золотая Орда были «самыми передовыми странами в политическом, экономическом и культурном отношении» (кавычки Р.Акчурина – И.И.). Не знаю, как насчет «самыми», но весьма развитыми «странами в политическом, экономическом и культурном отношении» Волжская Булгария и Улус Джучи были. Это я говорю, как ученый и специалист, писавший о них довольно много. Например, Волжская Булгария приняла ислам раньше, чем Русь христианство, а ее города по размерам и количеству (примем во внимание, что Булгария была в несколько раз меньше Руси) сопоставимы или превосходят русские, а о высокой культуре и зажиточности их с завистью писали сами русские летописцы. Вспомним, что только в золотоордынском Поволжье было несколько десятков городов и среди них два мегаполиса – Сарай и Сарай ал-Джадид, достигавшие, по мнению профессора МГУ Г.А. Федорова-Давыдова, численности 100 тысяч человек, в то время как в России даже конца XIX в. городов с такой численностью можно пересчитать по пальцам - Петербург, Москва, Киев, Варшава и др. Подобных фактов много. Если наш доктор пытается поставить их под сомнение, то это требует, хотя бы минимальной компетенции. Как гласит восточная мудрость: когда знаешь – не трудно, трудно – когда не знаешь.

Впрочем, мы, видимо, очень многого хотим от человека, чьи исторические взгляды сформированы квазинаучными советскими учебниками истории. По всей видимости, цель этого пассажа другая – указать на безграмотность «историков-татар». Для этого он микширует ситуацию, заявляя, «что исторические истины калейдоскопичны и изменяются согласно тем критериям, по которым их выявляют и трактуют» и «к такому «состязанию»... вряд ли следует относиться ревниво». Вопрос: кто относится к фактам о высокоразвитости средневековых мусульманских государств Поволжья ревниво? Ответ: русская историография. Например, в российском федеральном учебнике истории о Волжской Булгарии написано две строки – буквально – «она существовала» и когда прямо сказано, что «монголо-татарское нашествие оказало глубоко отрицательное влияние на исторические судьбы народов, очутившихся под ударами завоевателей. Многие районы, куда вторглись захватчики, пришли в запустение, обезлюдели. Страшно разорены были русские земли. ...Значительно более тяжелым было положение среднеазиатских, закавказских и ряда других территорий. … Сократилась площадь обрабатываемых земель, местные скотоводы были оттеснены с обильных высокогорных пастбищ в ущелья, пришли в упадок города, редкими стали торговые караваны. Наступил период длительного хозяйственного застоя» (цитата по: Рыбаков Б.А., Преображенский А.А. История Отечества. учебник для 8 класса. М.: Просвещение, 1993. - с.89). Картина, обрушившихся на Евразию в XIII в. бедствий и ужасов, хотя во многом справедлива, но содержит явные черты преувеличения, восходящего к православной церковной историографии, которая рассматривала монгольское завоевание как малый Апокалипсис. Заодно этой фразой описывалась и вся двухсотлетняя история Золотой Орды – великой средневековой империи. Но когда татарские историки пытаются раскрыть другие факты и рассказать о своем прошлом свою правду, это вдруг начинают называть «войной учебников». Да это война, но война против лжи, против замалчивания фактов и против права империи писать историю покоренных народов. Историография с точки зрения «Горе побежденным!» должна быть отвергнута не только татарским, но и русским обществом. И чем быстрее, тем лучше.

Прошлое татар: история и/или политика

Хотя г. Акчурин и констатирует, что де «возвеличивание исторического прошлого своего народа (Подчеркнуто нами. – И.И.) некоторыми нынешними татарскими историками - это своего рода возмездие русскими и европейским авторам за их многовековое высокомерие, неприязнь к татарам, их унижение», но все-таки диагностирует это, как «детскую болезнь». К сведению уважаемого доктора изложением исторического прошлого своего народа занимались все татарские историки, хотя и с разной степенью научности и правдивости. (О «некоторых» же несчастных ученых живших в условиях духовной неволи, писавших под дамокловым мечом тоталитарного советского режима и сломавшихся от постоянного страха и цензуры, лучше помолчим.) Но вот «возвеличиванием» это называлось только в русской историографии. Вообще логика в этом пассаже профессора отсутствует вовсе. Если в России, как он пишет, процветает исторический нигилизм и там не ценят ни своего, ни тем более чужого прошлого, то в чем состоит аберрация исторического «взгляда из Казани»? Под этой аберрацией, очевидно, по законам советского «новояза» надо полагать стремление к исторической истине. Как тут не вспомнить оруэлловское – «мир - это война, правда - это ложь». Действительно, если русские и европейские авторы виновны в «многовековом высокомерии», «неприязни к татарам», «их унижении», то они и должны пересматривать свое отношение к искаженному, по их вине и в их учебниках, прошлому татар. Но ни тут то было. Здесь-то наш автор и прибегает к безотказному шунтированию.

Вместо призыва к этим самым «исказителям» пересмотреть свои подходы, он предлагает татарам отказаться от своего прошлого. Он не только объявляет стремление к правдивой истории «болезнью» и отпускает странную фразу о релятивности истины, но и, обращаясь к историкам-татарам, говорит, что «самовозвышение посредством ответного унижения и оскорбления других народов и стран дело не безобидное». Позвольте, но пока еще ни в одной научной книге или официальном учебнике, написанном в Татарстане, никто не позволял себе «самовозвышаться посредством ответного унижения» (или автор может привести какие никакие факты?), пока этим черным и малопочтенным делом, по его же словам, занимались другие. Так в чем же, Ренат-эфенди, вина татар-историков? В том, что они, вопреки мнению Москвы, раскрывают своему народу глаза на его оболганное имперской историографией прошлое? Нет, это не вина, а наша общая трагедия. Трагедия нашей хронической несвободы и зависимости. В том числе и Ваша, если Вы считаете себя татарином, поскольку, как гласит восточная мудрость, о своих истоках не знает только пересохший в пустыне ручей.

Другим фронтом, якобы развязанной татарской историографией, «войны историй» профессор-медик считает обличение имперского характера российской государственности. Он сетует на то, что «историки-татары ринулись на нее с парадигмой – «история России – это история покорения русскими других народов и господства над ними». Что ж, захватнический характер создания Российской империи и жестокий колониальный режим в завоеванных регионах – это правда! И правда настолько явная, что против нее в целом не возражала ни русская, ни даже советская историческая наука, хотя бы в отношении татар и Северного Кавказа. Почти все другие народы вполне «добровольно» шли на поклон к «белому царю» после кроткого христианского «увещевания» с помощью «двух самых верных союзников и защитников России, как говаривал канцлер Горчаков - ее армии и ее военно-морского флота». Чудно, но, к счастью, против «покорения и завоевания» татарских земель не возражает и уважаемый Р.Акчурин. В чем же не правы «историки-татары», ринувшиеся на нее с правдой наперевес?

Оказывается в том, что этот их вывод, дескать, отдает политикой. Да и вообще, «история – всегда и везде «политика, опрокинутая в прошлое». Следовательно, история это еще и зерна, которые взойдут в будущем: то, что сегодня называется политикой, завтра станет историей». Не знаю, понял ли сам автор смысл этой зауми, но то, что он намекает на диалектическую связь истории с политикой в принципе понятно. К несчастью, я то же учился в советской школе и вузе, где меня довольно сильно потравили этим пресловутым тезисом профессора-марксиста Покровского, который еще более определенно писал, что «суть истории в том, что это самая политическая из всех наук». Но уже тогда выдающиеся историки-академики пытались противодействовать этой вульгарной трактовке марксизма, что закончилось их «идейным разгромом» и печально известным «Академическим делом». Так, что, надо заметить, что фраза «история - всегда и везде политика» верна только для марксизма в его ленинско-сталинской обработке. Впрочем, в советской тоталитарной идеологии имели место быть и «буржуазная физика» и «продажная девка империализма - генетика». Да и медицина была вполне политической дисциплиной - вспомним, хотя бы пресловутое «дело врачей-отравителей» или некоторые примеры из воспоминаний академика Чазова. Что же касается остального мира, то там история - действительно «всегда и везде» - это наука, а не кличка советского новояза, подразумевающая идеологию и пропаганду. А политика - это идеология. И их «всегда и везде» стараются разделять, особенно те, кто считает себя профессиональным историком. Власть же, безусловно, «всегда и везде», навязывая гражданам определенные идеологические (и исторические) представления, стремиться поставить под свой контроль процесс их выработки для манипулирования сознанием в целях оправдания и сохранения нынешнего режима. В советское время для этой цели держали особых штатных цензоров и «историков в штатском», но сейчас стали, судя по выступлению Р. Акчурина, действовать тоньше, используя даже ближайший их резерв - так называемых преданных власти «простых честных граждан». Тех, кто иногда служили по должности и за деньги, а иногда - от души, благо ее веления у них почти всегда совпадают с новейшими целеуказаниями начальства. А, вообще, странно и грустно читать сентенции об истории и политике в духе советского обкомовского агитпропа в новом столетии. Вдвойне же горько знать, что вышли они из-под пера интеллигентного и разумного человека (сужу об этом по его выступлениям в стенах нашей Академии наук).

Крайне неприятен и его очередной шунт, когда он в духе прежних приснопамятных времен переводит разговор с конкретного вопроса о сути татарской истории и колониальном прошлом своего народа в «плоскость политики». Уважаемый автор прямо намекает, что требования возвращения исторической правды, могут вызвать вполне политические последствия. Более того, он откровенно намекает на некий «урожай бурь», который может взойти в будущем. О чем это Вы, г. Акчурин? Опять о большевистской политической целесообразности? О том, что кто-то будет определять впредь, какая история нам полезна, а какая может «пожать бурю»? О том, какая история будет «вписываться в концепцию русской и общероссийскую, а какая нет? Что опять будем учить историю по «единственно верному, потому что правильному» учебнику?

 Какой же политический криминал ищет и находит уважаемый профессор в трудах татарских историков. Оперируя какими-то неназванными «книгами и статьями татарских авторов», он считает, что в них содержатся призывы к «историческому возмездию» и «возвращению долгов русскими татарам». Так и хочется спросить словами классика: «С кого они портреты пишут? Где разговоры эти слышат?». Что же конкретно слышится нашему автору? Не много не мало, а якобы требования «возвращения татарам их исторических земель, т.е. территорий занимаемых сейчас Чувашской, Марийской, Мордовской республиками и другими образованиями». Разумеется, в нынешнем административно-территориальном делении Волго-Уральского региона много спорного и волюнтаристского, но требование «вернуть» «исторические татарские земли» я слышал один раз из выступления Ф.Байрамовой, но назвать ее историком или считать серьезным политиком никак не могу. Вряд ли, вообще корректно судить обо всей исторической науке Татарстана по высказываниям излишне экзальтированной дамы, к тому же ультрарадикала. Если, да, то готов вступить в весьма «плодотворную» полемику о соответствии неоднократных антитатарских высказываний, отлитых недавно в чеканные строки книги с устрашающим названием «Угрожает ли России новое «тюркское иго»?», заместителя председателя ГосДумы России и генсека ЛДПР В.Жириновского мыслям и умонастроению российской академической науки. Считаю в связи с этим, что никак не стоит ставить в вину всей татарской интеллигенции отдельные русофобские заявления некоторых писателей и общественных деятелей, типа А. Халима и З. Зайнуллина, как и слова Жириновского о депортации татар в Монголию, где якобы их убьет голод и сифилис - всей русскоязычной общественности.

Кстати, В. Жириновский один из первых, кто озаботился наличием в Казане собственной исторической школы. В вышеуказанной книге он подчеркивает: «Независимый и гордый Татарстан под флагом суверенитета начал поспешно оформлять свое независимое историческое прошлое. Татарская правящая элита выдала заказ на написание «персональной» татарской истории. А почему бы и нет? … Завлекаловки «ельцинских суверенитетов» были с пониманием и творчески осмыслены татарской интеллигенцией и в лице Хакимова приобрели научный историко-академический фундамент». Так что в своей, мягко скажем, нелюбви к татарской истории доктор Акчурин не одинок и попал в хорошую компанию. Справедливости ради, скажем, однако, что В.Жириновский все же оценивает результаты деятельности татарских историков более высоко. Видимо, сказывается наличие профессионального гуманитарного образования.

История татар: окончательный диагноз?

Есть, правда, в статье уважаемого доктора Акчурина мысль, которую можно поддержать. Он справедливо считает бессмысленными изыскания в области генеалогий русских фамилий на предмет отыскивания «татарских корней». Вообще эта трусливая и рептильная тема вошла в татарскую публицистику (наукой она не стала даже в книге А.Халикова, поскольку содержит множество методических ошибок) на волне пресловутого постановления 1944 г. Однако то, что значительная часть служилых татар в XVI-XVIII вв., приняв христианство, обрусела, не дает оснований причислять их к татарам. Никакого отношения они не имели ни к татарской культуре, ни к его истории, растворившись в русском историко-культурном пространстве. Поэтому разговоры, что Карамзин, Кутузов или Державин имели татарских предков, ничего не добавляет нашей культуре, а только подчеркивает те огромные утраты, которые татарская нация понесла под гнетом русского колониализма. Возможно, что они и другие исторические личности действительно имели предков-татар, но по образованию, вероисповеданию, культуре и языку они были русскими, и именно это обстоятельство играло определяющую роль для их самосознания и их жизнедеятельности, а не пресловутое «кровное родство». Точно также как никто не считает А.С.Пушкина суданцем, М.В.Лермонтова – шотландцем, а М.П.Мусоргского – поляком. Более того, раздувание этой темы имеет другой чрезвычайно негативный аспект. Получается, что только русификация способствует раскрытию способностей личности и открывает дорогу к общественной, научной и политической карьере. Именно поэтому она так усердно педалировалась в советское время. И что-то заставляет думать, что очень скоро г. Акчурин вернется к этой теме и будет рассматривать ее в гораздо более одобрительном ключе. Эта уверенность основывается, на так сказать, «позитивной программе», прокламируемой уважаемым доктором.

Программа под названием «молчание – золото», предлагаемая им, нам хорошо известна, поскольку усиленно внедрялась русско-советскими учебниками в татарские мозги последние семь десятилетий. Только недавно мы стали немного отвыкать от ее пропагандистских схем и формул. И вот опять нам предлагают этот залежалый товар, но в новой, яркой и хрустящей упаковке. Оказывается, «российская государственность с XII в. создавалась русскими, тюрками и другими народами совместно, что Россия – страна евразийская не только по территории, но и своему духовному генезису и историческому опыту. Исторический аспект «татарского вопроса» нужно переосмыслить именно в этом контексте…». Здесь все – ошибка и фактически, и теоретически, и политически. Например, почему это «российская государственность» начинает создаваться «совместно» только с XII в.? А определяющее влияние «варягов» - русов и хазар в IX-X вв. Но главное другое. Что автор понимает под термином «совместно»? Что какие-то народы (например, меря, мурома или весь) входили в состав русских княжеств? Но от них и не осталось ничего, кроме названий на карте – они были завоеваны, приняли православие и растворились среди русских. И это автор называет «совместно»? Даже как-то неудобно напоминать уважаемому автору о том, что власть на Руси всегда принадлежала православным князьям из рода Рюриковичей и, что ни одного «тюрка» среди них не отмечено, не только в XII в., но и вообще в период средневековья. О более поздних времена, в XVIII-XIX вв. например, Россия была скорее немецко-русским, чем русско-татарским симбиозом. Даже неудобно напоминать о таких «мелочах», как запрет на вероисповедание ислама в XVIII в. и запрет мусульманской знати владеть крепостными (что фактически привело к деклассированию или русификации класса феодалов), о запрете татарам иметь светские школы (он действовал вплоть до 1917 г.), или о лишении избирательных прав мусульман казахстана и Средней Азии в 1907 г., или об официальной российской государственной идеологии - «православие, самодержавие, народность». Вообще слышал ли что-нибудь московский татарин Акчурин о «тюрьме народов» и национально-освободительной борьбе татар? И еще занимательно послушать, как будут звучать объяснения про это «совместно», например, для крымских татар или горцев Кавказа. Интересно, если автор понимает это все под термином «совместно», то, что тогда, по его мнению, «врозь»? Разумеется, конь и всадник скачут, так сказать, «совместно», но, надеюсь ясно, кто из них направляет и руководит движением, а кто служит бессловесной скотиной? Не знаю как уважаемому доктору, а мне подобная аллегория представляется более ясно отражающей суть взаимодействия российской государственности и татар, по крайней мере, с XVI в. Осталось только вернуться к приснопамятному термину «старший брат» и все персонажи займут свои места.

Может быть все-таки очищающая и животворная правда истории, честный рассказ о всех «черных страницах» и «белых пятнах» совместной истории русских и татар будут лучше способствовать нахождению взаимопонимания и снятию взаимных противоречий, нежели мертвящая ложь и пропагандистское мифотворчество. Я не большой специалист в медицине, но по мне лучше последовательное лечение, чем сокрытие и замалчивание болезненных язв, с прогнозом перехода их в хроническую стадию с перспективой летального исхода. Так и в общественном сознании, лучше правдивое изложение истории и откровенный разговор на болезненные темы, чем правдоподобный нас успокаивающий обман.

Любопытно другое - уважаемый доктор предлагает (или все же призывает?) финансировать «серьезных исследователей, которые знают и понимают» это самое «совместно». Смешно. Тогда, когда Москва вообще не дает денег не только для исследований в области татарской истории, но и для элементарных учебников для татар, кто-то ждет, что будут финансироваться проекты о мифическом «русско-тюркском симбиозе». Ясно, что «серьезных исследований» в этом направлении нет и не предвидеться. Будет только обычная пропаганда, причем худшего свойства, поскольку, хоть мехи и новые, но разлив-то прежний, советский. Но важно отметить уверенность московского профессора и новоявленного политика, что эти проекты будут финансироваться. Видимо, такой заказ сформулирован и востребован в темных коридорах московской власти. Повторюсь, но считаю, что это означает, что правдивые учебники и исторические труды будут отброшены, как неважные, но будут финансироваться «пламенные агитки» «серьезных исследователей» типа «хинди руси бхай, бхай».

Что ж антитатаризм российской власти - не новость. Новость, что он заново возведен в ранг серьезной политики.

Татарский вопрос: неоевразийский ответ

«Татарский вопрос» не всегда был в России самым «горячим», но он существовал всегда и неизменно был актуален. Иногда он был еле слышен, иной раз его на долгие годы перебивали другие - северокавказские, среднеазиатские или польские «вопросы», но тем не менее татарские проблемы всегда были фоном российской общественной жизни. Вопрос этот все последние без малого пять сотен лет был один – возможность свободного и автономного развития своей культуры, языка и общества. При этом татары очень давно уже не ставят целей добиться политической независимости от России. Только и единственно подлинного равноправия, существования «вместе и наравне» и национально-культурной автономии.

Но этого никак не получается. Не было это при царской власти, когда в иные столетия исповедывать ислам было преступлением перед страной, где татары имели несчастье родиться и жить. Не было этого в Стране Советов, в которой говорилось об всемирном и всемерном интернационализме, но всегда почему-то подразумевалось, что на пути к нему первым шагом должен стать отказ нерусских народов от своих языка, культуры и истории. А несогласных и инакомыслящих преследовали и истребляли не хуже, чем в самые мрачные годы завоевания Поволжья Иваном Грозным. Редкие отдельные годы (даже не десятилетия), когда татарская культура могла развиваться без московского диктата были, и об этом стоит задуматься всем, когда Россия переживала смуту. Именно в эти годы татары резко шаг за шагом поднимались по ступенькам цивилизации. Так было в годы Смуты 17 в., после революций 1905 и 1917 гг. и в годы после распада СССР. То есть, развитие татар, их сохранение их культуры происходило во многом не благодаря, а вопреки, позвольте заметить, российским властям.

Что мешает российским властям признать равноправие татар, их право на развитие своей собственной культуры и традиций? Кому на Руси будет «жить хорошо», если в Казани будут закрыты татарские школы или всем татарам из Москвы будут диктовать на каком языке говорить и писать, какую религию исповедывать и т.д.? Вот именно это и есть суть «татарского вопроса», который никак не обойти. Однако в последнее время все чаще предпринимаются попытки найти свой «московско-татарский» вопрос, которые претендует на некое общефедеральное значение. Особенно обостряются эти попытки в периоды, когда федеральная власть желает добиться от Татарстана новых политических и экономических уступок. Так происходит и ныне. Ниоткуда берутся общества и лидеры, формулирующие свое видение «татарского вопроса» и обещающие разом его решить.

Свой вариант «татарского вопроса» для России формулирует и уважаемый доктор Акчурин. Не будем подробно пересказывать его, поскольку он содержит все те банальности, которыми так изобилуют труды неоевразийцев, особенно из среды нерусских народов. Здесь и Российское государство, как «славяно-тюркский симбиоз», и Россия, как Европа, но «восточная» и, что сила России будет прирастать поддержкой ее нерусских народов. Автор убеждает московские власти в том, что мусульмане играют большую, а будут – значительную роль в мировой политике, а татары смогут стать важным связующим звеном в политике и диалоге культур. Суть же «татарского вопроса» в «московском исполнении» состоит в том, что «татарский народ способен играть громадную конструктивную роль в геополитическом балансировании России, в ее органической адаптации к «веку Востока».

Идея о необходимости татар для России не нова. Но также безнадежно утопична, поскольку исходит от татар и не находила и не находит отклика в коридорах российской власти. Еще в конце XIX в. лучшие татарские умы гласом вопиющего в пустыне призывали царские власти понять и принять, что «российские мусульмане» такие же лояльные подданные этого государства, что, дав им равноправие, «белый царь» сможет играть более гибкую политику на Востоке, будет неуязвим в идеологическом и военном противостоянии с Османской империей. Один из крупнейших татарских идеологов И.Гаспралы (Гаспринский) в своей программной статье «Русское мусульманство», отмечая, что «отчужденность мусульман относительно России и их индифферентность в отношении ее жизни», с болью взывал: «Должны ли русские и русские мусульмане жить рядом на одной земле, под одним законом, как случайные спутники, соседи, или между ними следует развить более близкие родственные отношения, как между детьми великой семьи народов нашего обширного великого отечества?”. Истоки отчуждения он видел в политике властей. “На самом деле, - писал он, - каким образом русское мусульманство может искренни сочувствовать России и русским, когда оно их не знает и встречается с ними не иначе как в форме начальника, действующего на непонятном ему языке: не иначе, как в форме податей, пошлин, марок и разных повинностей?” Гаспралы призывает власти обратить взор к мусульманам, прислушаться к их проблемам: “Рождаясь и живя в России, под охраной и покровительством общегосударственных законов, неся, наравне со всеми, общие обязанности и повинности, русские мусульмане исполняют свой долг, как верноподданные граждане России”. Великий тюркский просветитель отмечал, что российские мусульмане вполне добропорядочные люди, искренне мечтающие о светлом будущем своей родины, а отчужденность их от общегосударственных дел выглядит, по его мнению, не только странной и непонятной, но и преступной. Он отмечает, что по своему менталитету мусульмане и русские в России гораздо ближе друг другу, чем, например, русские и европейцы. Гаспралы, полагая, что Западу выгодна конфронтация и состояние вражды в России между мусульманами и христианами, призывал остановить ее. Однако его призывы остались неуслышанными. И мусульмане, как известно, являлись одними из самых последовательных противников царизма.

Теперь уже новое поколение политиков пытается взывать к властям, убеждая их в своей лояльности, разыгрывая при этом карту неоевразийства. Но в чем причина неудачи этой идеологии?

Евразийство для внутритатарского употребления

Кредо неоевразийства в том, что у современной России, как бы две исторические опоры - Древняя Русь и Золотая Орда, две идеологические основы - «евразийские религии» - православие и ислам. Они же постоянно прокламируют равноправие и русских и татар на генетическом, культурном и поведенческом уровне, а также на уровне политики.

Однако вернемся в не такую уж давнюю историю. Исторические взгляды евразийцев 20-х гг. прошлого столетия были основаны на идее особой миссии России. По их мнению, судьбы народов Евразии протекали обособленно от судеб народов Европы и Азии. Они отличали себя от славянофилов, признавая, что в истории России большую роль сыграли тюркские и финно-угорские народы, в то время как русская нация взяла на себя инициативу объединения разноязычных этносов в «единую многонациональную нацию» - евразийцев и объединение Евразии в единое государство - Россию. Ясно это сформулировал Н.С.Трубецкой: «национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация в качестве таковой обладающая своим национализмом». Соответственно и культура этой нации «не есть ни культура европейская, ни одна из азиатских, ни сумма или механическое сочетание из элементов той и других... Ее надо противопоставить культурам Европы и Азии как срединную евразийскую культуру». При этом в изучении истории Евразии акцент ставился на изучение «азиатского» или «туранского» «элемента» в русской культуре. Они много внимания уделяли рассмотрению истории Руси в период Золотой Орды – «татарщины» и ее роли в судьбах России. По словам того же Трубецкого «без татарщины не было бы России». Это направление мысли, несомненно, обогатило историографию, а для западной науки, благодаря трудам Г.Вернадского стало определяющей концепцией, а часть их идей именно поэтому имеет особую притягательную силу для нерусской интеллигенции.

Однако только этими представлениями взгляды евразийцев не исчерпываются. Самое главное противоречие исторических построений и идеологии евразийства, тонко подмеченное Н.А. Бердяевым и другими их оппонентами состояло в том, что они считали основой русской культуры церковь и православие («единение себя в Божием царстве»). В этом не было ни новации, ни оригинальности, если бы евразийцы вслед за этим не объявили православие средоточием и целью всей евразийской культуры. Они объявили православие подлинно вселенской религией и единственно истинным и непогрешимым выражением христианства, а «вне его все - или язычество, или ересь, или раскол», как формулирует эту мысль авторы программного сочинения «Евразийство». Эта идея исходит в частности и из понимания евразийцами роли и сущности государства как средство принуждения к созданию Божественного Града, причем часто очень жестокими и насильственными действиями («принуждение к добродетели»). Идеал государства для евразийцев - идеократия. Например, по словам Л.П.Карсавина, «единая культурно-государственная идеология правящего слоя так связана с единством и силою государства, что ее нет без них, а их нет без нее».

Эти противоречия не могли не привести к расколу евразийского движения. Часть его участников выступила с резкой критикой и самокритикой своих взглядов, назвав эту идеологию «Евразийским соблазном». Наиболее нелицеприятно сказал об этом Г.В.Флоровский: «Судьба евразийства - история духовной неудачи. Нельзя замалчивать евразийскую правду. Но нужно сразу и прямо сказать - это правда вопросов, не правда ответов, правда проблем, а не решений» и резко критиковал суть исторических и культурологических построений евразийцев, предрекая, что их наивное желание уравнять православно-державную идею с коммунистической идеологией, обречено на провал. Другая же часть ее активистов превратились в открытую агентуру Кремля. Недаром на Западе утвердилось мнение, что евразийцы - это «пятая колонна» ОГПУ.

Новый всплеск интереса к наследию евразийцев возник в 60-е-70-е гг. XX в., когда в противовес огульному наднациональному «осовечиванию» народов СССР либеральная интеллигенция попыталась выработать идеологию более мягкой ассимиляции, признавая за неславянскими народами право на историю и культуру, которые вошли некоторым образом в великорусскую культуру. Главным идеологом неоевразийства стал Л.Н.Гумилев. Основой движущей силой истории он считал объединение людей - этнос, который трактовался им очень своеобразно и, в частности, определялся географией и космическими воздействиями. Недаром многие историки не без оснований усматривали в его концепции значительный элемент расизма. Большие объединения народов Гумилев называл «суперэтносами» и население Евразии, по его мнению, подходило под этот термин. Некоторые этнические построения, оценка влияния на этнические процессы биосферных явлений, а также теория «пассионарности» вызвали резкую критику отечественных и зарубежных историков. Вместе с тем, обаяние его книг и публицистических статей настолько велико, что резко повысило интерес к евразийской проблематике. Многие положения его работ признаются и цитируются в околонаучной среде и особенно политиками. Термины «евразийский суперэтнос», «славяно-тюркский симбиоз» и другие прочно вошли в политологический лексикон из работ Л.Н.Гумилева, хотя их историко-политический смысл, как правило, не разъясняется.

Иногда к наследию евразийства политики прибегают не просто для того, чтобы подчеркнуть мысль о своеобразии региона, а для обоснования некоего «особого пути» России. Например, Е.С.Строев, тогда еще председатель Совета Федерации, в своей статье, размышляя о «самосознании российского общества на пороге XXI века», приходит к мысли об особой судьбе России. Для него «Россия - сердцевина особого евразийского цивилизационного мира», «особого мира с уникальным синтезом восточного христианства и ислама, с особой духовностью...» Будучи страной с «правослано-мусульманским славяно-тюркским населением» Россия должна, по его мнению, «идти собственным путем». Думается, что в данном случае из наследия евразийцев выбирается идея о своеобразии страны-региона России и на этом основании делается вывод о необходимости изоляционизма.

Говоря о «сложности» Евразии - России, авторы предпочитают говорить о «православно-мусульманском двуединстве» и даже о «славяно-тюркском суперэтносе». Так, Р.Абдулатипов считает, что на обширных просторах Евразии возник «новый суперэтнический организм, российский суперэтнос». Как правило, авторы этих тезисов используют концепции Гумилева, не объясняя, однако качественных характеристик этого самого «суперэтноса». По сути дела, они просто имеют в виду многовековой опыт исторического сожительства русских и других народов России и вклад их обрусевших потомков в русскую культуру. В построениях же некоторых политологов этот термин приобретает уже совершенно иной смысл. Так, утверждается, что Россия «в отличие от других империй была органичным союзом схожих по ментальности евразийских народов», а некоторые авторы договариваются уже до того, что утверждают, что русский народ, якобы, никогда русским и не был, так как был «российским», создавшим «сверхнациональное духовноцентрическое государство с добровольным союзом народов». В этом аспекте современное евразийство представляет собой не просто риторику, а скорее теоретическое обоснование политики культурной ассимиляции. Рассуждения современных политических неоевразийцев о «схожести ментальности» народов Северной Евразии, настораживают. Если речь идет об общей государственной доктрине, политическом пространстве или согражданстве - это одно, но, если ставиться вопрос о конструировании пресловутой «новой исторической общности людей» - это уже совершенно иное. Можно сколько угодно вести речь о схожести ментальности и близости духовной и материальной культуры народов Евразии, но при этом надо четко отдавать себе отчет, что национальная идентичность и этническая культура у каждого народа особая и только своя собственная, а никакая ни «сверхнациональная».

Таким образом, евразийство в умах националов - это одна идеология, а в умах российских политиков - другая и вместе им, как и Востоку с Западом в стихотворении Р.Киплинга, не сойтись, или если сойтись, то, как в том же стихотворении - непримиримыми врагами. Для первых - это приемлемая формула единения народов России в едином «согражданстве» с сохранением своей культуры, а для вторых - «сверхнациональное духовноцентрическое государство», где русский народ играет роль «старшего брата», а православие - государственной религии. В этом смысле евразийство националов - лекарство, так сказать, для внутритатарского употребления.

Не берусь судить, искренне заблуждаются новоявленные «ватанские» политики из окрестностей Московского Кремля или выполняют социальный заказ, но в любом случае они должны избавиться от иллюзий о возможности проведения московскими властями какой-то иной, кроме как «русско-патриотической», политики. А их сетования на то, что Московская патриархия создает свой общероссийский телеканал и удивление, что в Москве нет Татарского культурного центра, а есть испанский, просто смешны. Уж они-то должны знать, что этот центр есть - это знаменитый «дом Асадуллаева». Но его российские власти никак не желают до конца возвращать татарской общине Москвы. И в этом вопросе, как и в других подобных случаях, достаточно упомянуть невиданный в других демократических странах запрет на создание партий по национальному и конфессиональному признаку, издевательский законопроект о кириллической основе татарской письменности и благословение православными попами русского «христолюбивого воинства», отправляющегося на колониальную войну в Чечне, речь не идет об «огрехах» или о «небрежности», а об элементарном великодержавном шовинизме, пренебрежительном отношении к своим «младшим евразийским братьям».

В этих условиях «московским» татарам ничего не остается кроме писания, обильно приправленных скрытыми упреками, писем с «нижайшими» просьбами придать российской национальной политике хоть какую-то сбалансированность и последовательность. Призывами к власти начать диалог с «послушными» татарами, сделать хоть что-то, чтобы поддержать их и поднять авторитет в противовес «националистически» ориентированных деятелей. Однако кремлевские власти в таких случаях обычно изображает внезапную глухоту, немоту и паралич одновременно.

Что же делать в таком случае татарским политикам?

Раздробление татар: политика шунта без пряника

Сама историческая судьба накрепко связала татарский народ с Россией, но, к сожалению, это был брак не по любви, а по принуждению. Колоссальные усилия предпринимала российская власть к тому, чтобы вообще искоренить татар, переварить в чреве своей империи. Напору власти, казалось бы, нечего было противопоставить. Только единство татар, скрепы религии, общей культуры и традиций прошлого служили главным фактором выживания и развития общества, только единство действий и помыслов основной части народа сохранили его, как этническую общность. Даже в отсутствии своей государственной организации и в условиях запрета на мусульманскую религию в XVIII в. татары демонстрировали перед лицом царской власти небывалое и неожиданное для власти единство всех татар-мусульман из разных частей империи. Ярко проявилось это во время работы Уложенной комиссии императрицы Екатерины II, когда служилые татары резко выступили против христианизации и русификации. Сплоченность мусульман заставила царизм уступить и признать законность вероисповедания ислама.

Другим примером единства политических целей продемонстрировали мусульмане и, в первую очередь татары, на новом историческом витке – в годы между двумя русскими революциями. Тогда в краткие сроки татары и мусульмане России создали достаточно дееспособную политическую партию “Иттифак-ал-муслимин” (“Союз мусульман”), которая заставила считаться с собой власти и ведущие политические силы России, защищая с думской трибуны интересы мусульман и выступив с развернутой программой достижения национально-культурной автономии. В 1917 г., пользуясь свободой завоеванной Февральской революцией, татарские политики создали проект Волго-Уральской республики, сочетающий в своем устройстве территориально-экстериториальный принципы государственных функций и национально-культурных автономий, образующих ее народов. К сожалению, большевистский переворот помешал реализации этого проекта.

В 1990 г. после провала попыток принять проект Союзного договора, где были бы уравнены в правах все народы СССР и краха коммунистического режима, Татарстан провозгласил свой суверенитет. Главным лозунгом, с которым республика вышла на референдум о суверенитете, стала ленинская фраза - «вместе, но наравне», т.е. вместе с Российским государством, но при условии равенства с русским народом. Борьба Татарстана была поддержана всей татарской нацией на двух Всемирных конгрессах татар, заслужила уважение и признательность в мире. «Вместе, но наравне» - честный и справедливый лозунг ставший знаменем борьбы татар России за свои права. Неудивительно, что его неоднократно пытались и пытаются дискредитировать различные публицисты и политики.

Особенно сейчас, когда республика сталкивается с мощным политическим давлением Москвы на свои завоевания периода суверенитета. Доктор Акчурин называет его «рационалистическим наступлением Москвы на отвоеванные Татарстаном в 80-90-е гг. исключительные возможности». Но «рационалистическое» оно только потому, что у автора нет, видимо, другого более приличного слова для этой безумной и недальновидной политики. Казалось бы, в этих условиях, как это всегда бывало в прошлом татары должны сплотиться, чтобы защитить свой суверенитет, свои гражданские права и интересы, но доктор Акчурин призывает к этому, а предлагает нетривиальное шунтирование татарской политики.

Для начала он оценивает достижения Татарстана и татарского народа за последние десять лет. Диагноз его неутешителен. «Результаты предпринятых в последние годы усилий по возрождению и укреплению национальной идентичности татар, обретения ими адекватной своей численности, историческому прошлому и потенциалу роли в российском и мировом сообществе народов посредством государственной суверенизации ее идеологов и адептов скорее разочаровывают, чем вдохновляют» (курсив наш – И.И.). Оставим фразу «обретения адекватной роли посредством государственной суверенизации ее идеологов» на совести автора и редактора издания и просто мысленно сравним то, что мы, татары, имели до суверенитета и, что мы имеем сейчас в области экономики, культуры, образования, национальной идентичности. Разумеется, можно было сделать много больше и лучше, но даже достигнутое впечатляет: Академия наук Татарстана, государственный статус татарского языка, возрождение культуры, первый татарский энциклопедический словарь, целая система национальных учебников, подъем самосознания татар, 1000-летие Казани, возвращение «запретных» исторических деятелей и т.д. и т.п. Неужели в глазах доктора Акчурина это ничего не значит?

Если и значит, то он пытается изящным шунтом перевести вопрос в плоскость политики. Основной его силлогизм, что якобы попытки Татарстана выступать от имени всего Татарского народа «неадекватны сложности проблем его сохранения и развития», поскольку де он «мало что может сделать для сдерживания ассимиляции татар с русскими… а этот процесс не ослабевает, а усиливается». Что же он предлагает взамен усилий республики? К сожалению, автор в своей статье прямого ответа не дает. Но можно догадаться, что он в виде «реальной» альтернативы он предлагает апеллировать к «сегодняшнему Кремлю» в надежде изменить его ассимиляционную политику и просить у него деньги на свои мероприятия. Нечего сказать - «сильный политический ход». Это все равно, что если бы человеку, умирающему от сердечной недостаточности, зачитать конституционную статью о праве на жизнь. В то время как процесс ассимиляции усиливается, причем усиливается не как стихийный катаклизм, а как рукотворная политическая акция, или словами автора, как «рационалистическое наступлением», он предлагает… писать прошения в Кремль с просьбой изменить эту политику. Понимаю, что в коридорах кремлевской власти правая рука часто не ведает, что творит левая, но строить на этом долгосрочную политику, по меньшей мере, не умно.

Почему-то доктор Акчурин уверен, что после его просьбы политика Кремля в отношении татар изменится. Подобное не удавалось президенту Татарстана Шаймиеву и его администрации, но где доказательства, что новая никому неизвестная организация внесет перелом в кремлевские умонастроения и получит финансы, сопоставимые с бюджетом республики. Уместно спросить, на чем сия уверенность основана? Что есть какие-то позитивные сдвиги? Наоборот, как раз в последний год сделано очень многое, чтобы политически ослабить татар, ускорить их русификацию. В этом ряду и давление на республику, дабы не дать ей перейти на латинскую графику, попытки раздробить татарскую нацию в ходе переписи населения, создание обществ из московских «служилых татар» и т.д. Раз врач трактует общественные явления, то позволю себе медицинский прогноз - если действительно татары перестанут бороться за свои суверенные права, а будут, умываясь слезами, писать верноподданнические письма, то их, как нацию, точно ждет летальный исход.

Но, если мы еще раз внимательно вчитаемся в текст г. Акчурина, то обнаружим в нем еще один скрытый шунт. Вначале он пишет, что у Татарстана были «исключительные возможности», а потом заявляет, что миссию свою республика провалила. Но, во-первых, «исключительные возможности» - это пропагандистский эвфемизм некоторых налоговых послаблений для республики и для содержания самой республики, но никак, к сожалению, не для татар, проживающих диаспорально. Ни ранее, ни сейчас Москва не резервирует дополнительные средства для культурно-образовательной поддержки Татарстаном татар, живущих вне республики. Вся подобная помощь - это добрая воля татарстанских налогоплательщиков. Во-вторых, почему-то ни наш автор, ни сонм таких же критиков республики, не предъявляет счет ни региональным, ни центральным властям, в бюджет которых татары регулярно платят налоги. Почему, например, в Москве, где такая многочисленная, богатая и политически активная диаспора, только две школы, где в качестве дополнительного есть урок татарского языка, почему там не издаются учебники и книги на татарском языке для всех татар живущих в России? Почему все претензии на недостатки национально-культурного обслуживания татар Акчурин и ему подобные политики адресуют не Москве, а Казани? Между тем, как республика делает многое (согласен, что можно и больше, но это другой вопрос), и действительно являясь единственным(!) центром татарской культуры и образования в России, московские власти делают все (в первую очередь с помощью налоговых и бюджетных изъятий), чтобы лишить Татарстан всякой возможности осуществлять культурно-образовательную поддержку татарам вне республики.

Ответы, даваемые г. Акчуриным на эти вопросы, таятся во второй, практической, части ответа на «татарский вопрос». Вместо предложения укреплять единство нации он и ему подобные тщатся расколоть нацию, противопоставить Татарстан и диаспорально проживающих татар. Пытаясь найти хоть какое-то противоречие между татарами, они используют любой повод. Кстати, доктор Акчурин позволяет себе здесь прямое искажение истины, говоря, что «намерение Казани перевести татарский язык ... на латинскую графику не согласуется с волей татар вне Татарстана». Во-первых, переход на латиницу был единогласно одобрен Вторым Всемирным конгрессом татар, а это была коллективная воля всех татар. Во-вторых, откуда автору известна альтернативная «воля» не на уровне «одна бабушка сказала», а именно на уровне представительной «воли татар вне Татарстана»?

Здесь мы подходим к самому волнующему моменту, ради которого доктор Акчурин собственно и делал обширные экскурсы в историю и политику. Очередной, но не совсем оригинальный его шунт - попытка создания некоей общероссийской организации «Ватаным» («Мое отечество»). Хотя имена «отцов-основателей» в публикации не разглашаются, есть все основания полагать, что среди них все «подписанты» печально известного письма «татаро-московской интеллигенции» против перехода на латиницу. Программа этой организации в меру обща, расплывчата и довольно всеохватна. Под ними мог бы подписаться любой татарский националист. Например, под таким положением: «оказание всемерной поддержки деятельности региональных культурно-образовательных центров и школ, отстаивание их интересов перед местными, региональными и федеральными властями» или «содействие реализации общегосударственных программ для решения политических, экономических и социальных проблем в республике Татарстан и на всей территории Российской Федерации в местах компактного проживания лиц татарской национальности». Звучит прекрасно, но как любил говаривать по этому поводу принц датский Гамлет: «слова, слова, слова». Мало ли мы их слышали в последние годы? Таких же манящих и звонких, как монеты, которыми обещают расплатиться, но стремительно девальвирующихся, как наша «деревянная» валюта, когда их предъявляют к оплате.

Но если в программе все буднично, то в заявке на то, что для этого «Ватаным» «будет создавать на территории Российской Федерации свои филиалы и открывать представительства», чувствуется размах столичной политики и миражи немереных финансовых возможностей. Но откуда уверенность у г. Акчурина, что власть предержащие в Кремле вдруг резко переменят свою политику и обратят ласковые взоры к татарским подданным, пролив на них долгожданный «золотой дождик»? Все-таки у нас не Кремль для «Ватаным»а, а «Ватаным» для Кремля. И если попытки большой и авторитетной республики в области национально-культурного развития татар автор признает «удручающими», то где гарантия, что перестав бороться за свои права, и доверившись ему и его «сообщникам», татары окажутся в еще худшем положении, чем сейчас? Неужели «Ватаным» готов взять на себя заботу о полном национально-культурном развитии татар в России в целом? Или только в пределах Садового кольца и только «своих»? И какими силами и средствами? Хотелось бы знать подробнее.

Пока же очень настораживает, что «Ватаным» делает вид, что он якобы единственная общественная организация и, соответственно, они ничего не знают о Всемирном конгрессе татар, Федеральной татарской национально-культурной автономии или о других татарских организациях и их деятельности. Видимо, в их глазах она также «неутешительна», поскольку пытается защищать права татар, а не угождать кремлевскому начальству. Чувствуется, что основатели «Ватаныма» стремятся представить его в глазах властей основным представителем татар России. Или, что, видимо, больше походит на правду, что кремлевские власти назначили их, отвечать за «татарский вопрос»? В любом случае это будет, очевидно, организация «оппозиции его величества» - послушная и сервильная параллельная татарская организация, которая будет выступать от имени татар, озвучивая приятные уху кремлевской власти идеи. В этом смысле они будут служить одной из шестеренок большой кремлевской Игры с татарами, где есть место экономическому неоколониализму, идеологическому давлению, стремлению искусственно раздробить нацию по племенному принципу и созданию параллельных татарских обществ. Как тут не вспомнить одну восточную притчу. Однажды один девяностолетний старик пришел за советом к известному врачу и посетовал, что у него осталось всего пять зубов, и он вынужден даже свою любимую еду глотать кусками, а она не идет ему впрок, и нельзя ли вернуть ему хотя бы зубы. На это врач ответил: «Сочувствую тебе, почтенный старец, но помочь не могу. Для того, чтобы осуществить то, о чем ты просишь, есть только одно средство - помолодеть, но я, увы, над временем не властен. Поэтому смирись пока со своей слабостью, а вскоре, уснув вечным сном, ты навсегда забудешь о земных бедах!» Сдается мне, что доктор Акчурин, посредством своего политического шунтирования, предлагает татарам именно такое «лечение» «татарского вопроса».

Не стану загадывать на будущее, но сейчас организация этих творцов татарского раскола имеет довольно вертуальный характер и даже в Москве их идеи, прямо скажем, большого энтузиазма у большей части татар не вызывают. Об этом, например, свидетельствует Открытое письмо Президенту РТ М.Ш. Шаймиеву московских татар, представителей совета Московской национально-культурной автономии, общества «Туган тел», Фонда развития мусульманских народов и других (ЗП 21-27.03. 02) с одобрением национально-культурной политики Татарстана, в частности, в вопросе о переходе на латиницу, и с резким осуждением раскольнической деятельности московских властей и ««обрусевших татар», сорганизовавшихся в поддержку властных структур». Там же они справедливо критикуют Всемирный конгресс и Федеральную татарскую национально-культурную автономию за пассивность, отмечая, что, если так будет продолжаться и впредь, то их дискредитируют и оттеснят параллельные «ватанымы» и другие подобные организации.

 Почему есть все основания, несмотря на расплывчатые формулировки программы «Ватаным»а, считать, что она проводит промосковскую, а не протатарскую политику и ведет дело к расколу нации? Главные доказательства - в статье Р. Акчурина. Но меня лично утвердило в этой мысли одна фраза автора. Он уверен, что связь Казани с Москвой «неразрывна», но не потому что прочна, а потому что ее нельзя разрывать. На мой взгляд, фраза ключевая и очень саморазоблачительная. Она-то более всего (точно по доктору Фрейду!) отражает суть «татарских вопросов» в интерпретации сервильной, промосковской и обрусевшей духом номинально татарской интеллигенции. Татары должны быть в России и с Россией не потому, что им там комфортно, но потому, что должны, причем вне зависимости от того нравятся ли им порядки в стране проживания или нет, считают ли они их справедливыми или аморальными. И автор делит всех на тех, кто этот долг безоговорочно и смиренно принимает и готов платить, даже за счет единоплеменников и тех, кто своими недоуменными вопросами и действиями «приближает роковую жатву». Вообще давно не слышалось из Москвы (я не имею в виду русских и русскоязычных политиков) от своих же татар подобных плохо прикрытых угроз. Это призыв к Татарстану и татарам, смирив гордыню, пойти на поклон («сделать встречные практические шаги») к Кремлю, тогда де «успешнее будет решаться «татарский вопрос» в нашей стране и тем крепче, авторитетнее и привлекательнее для всех нас и для человечества станет Россия». Странно, но я, ничтоже сумняшеся, считал, что «крепче, авторитетнее и привлекательнее для всех нас и для человечества станет Россия» тогда, когда все народы в ней будут чувствовать себя комфортно, когда все будут на деле равноправны (просто равными и без «встречных шагов»), а не гражданами второго сорта, которых надо учить их же языку, письму или истории. Полагал и, надеюсь не один я, что нельзя добиться уважения к своему народу, унижая другие, навязывая ему свои представления о вере, культуре и жизни.

Ответ на «татарский вопрос» на самом деле очень прост - равенство и взаимоуважение, «вместе, но наравне». К сожалению, не так, как доктор Акчурин, уверен, что «в сегодняшнем Кремле уже понимают это». Во всяком случае, политика в отношении татарской языка, культуры и образования напоминает не диалог, а то, что доктор Акчурин назвал «протравливанием» и, видит Аллах, медик знает, о чем пишет. Но его это, видимо, мало беспокоит. Он нашел свой персональный ответ на свой «татарский вопрос». Уверен, что своей статьей он уже сделал свой «встречный шаг» и что-то «приобрел сегодня», дабы «иметь и завтра». Удовлетворится ли нация подобным ответом на свои вопросы - покажет время. Но остаюсь в полной уверенности, что без кардинальной перемены понимания Московским Кремлем, что нельзя силой заставить любить страну проживания, невозможно сделать ее действительно Отчизной, а не «тюрьмой народов». А вот от того, найдет ли Москва оптимальное решение «татарского вопроса» или по привычку начнет «протравливание» и будет зависеть, станет ли Россия крепче, авторитетнее и привлекательнее для всех нас и для человечества.