V. Башкортостанский узел
Российский закон “О национально-культурной автономии” и политическая практика (на примере Республики Башкортостан)
Кириенко и татары солидарны в неприятии новой Конституции Башкирии
Заявление Клуба джадидов
В Башкортостане настает решающий момент
Кто Вы, господин Сафин?
Угроза “Единой России”: откуда она идет?
Статистика не знает ничего, или О чем умалчивают сладкоголосые философы
Башкирский провал: Опыт анализа президентских выборов в одном из субъектов РФ.

Российский закон “О национально-культурной автономии” и политическая практика

(на примере Республики Башкортостан)
Источник: Звезда Поволжья 10-16.02 2000.

Принятие Государственной Думой федерального закона “О национально-культурной автономии” 22 июня 1996 г., одобренного Советом Федерации 5 июня 1996 г., вызвало несколько серьезных последствий. С одной стороны, сторонники жесткой централизации России критиковали как сам принцип национально-культурной автономии, так и его воплощение в данном конкретном законе, не направленном, как бы они хотели, против национальной государственности. С другой стороны, отдельные организации национально-культурной автономии, в частности. Федеральная национально-культурная автономия татар (ФНКАТ), выступили с предложением изменить принятый закон в направлении допуска органов национально-культурной автономии к местным органам власти и управления, а также к контролю над расходами в сфере культуры и образования. Ясно, что тут мы имеем дело с линией напряжения между Центром и национальными группами. Однако на самом деле выявилась еще одна такая линия, находящаяся на уровне отдельного субъекта РФ – в данном случае, в Республике Башкортостан. Именно на рассмотрении вопроса о проблемах, возникших при попытке реализации федерального закона “О национально-культурной автономии” в рамках данного субъекта, я и хочу сосредоточиться далее.

Внешняя канва политической практики, связанной с этим законом, в Башкортостане выглядит следующим образом. 21 августа 1999 г. в г. Уфе прошел учредительный съезд национально-культурной автономии татар Республики Башкортостан, созванный татарскими общественными объединениями (Татарским общественным центром РБ, Исполкомом съезда татар РБ, Общественным объединением “Союз татарской молодежи “Азатлык” РБ, Меджлисом татарских мурз, объединением “Мирас”). Съезд прошел при участии 68 делегатов из 24 районов и 11 городов республики. После съезда соответствующие документы были поданы инициаторами создания НКАТ РБ для регистрации в Министерстве юстиции республики. Однако после довольно продолжительного изучения вопроса, 12 декабря 1999 г. этим ведомством было отказано в регистрации “Национально-культурной автономии татар РБ” с такими формулировками: 1) “Действующим законодательством РБ не предусмотрено создание на территории РБ национально-культурных автономий”; 2) “В соответствии со ст. 1. Закона РБ “О национально-культурных объединениях граждан в РБ” формой национально-культурного самоопределения граждан в РБ, относящих себя к определенным этническим общностям, является национально-культурное объединение граждан”. Затем последовал ответ татарской стороны: на Совете ФНКАТ, состоявшемся 24 декабря 1999 г. в Казани, вхождение НКАТ РБ, кстати, учрежденной как региональное отделение федеральной структуры, было узаконено делегированием одного представителя в состав Совета со следующей формулировкой: “с правом совещательного голоса на 1 год до регистрации Устава на основании федерального закона”.

Таким образом, предварительный анализ обстановки, сложившейся в Башкортостане при попытке реализации федерального закона “О национально-культурной автономии”, показывает, что данный закон на территории республики оказался недействующим. При этом, естественно, запретить функционирование НКАТ РБ в республике на самом деле невозможно, так как эта организация является частью общефедеральной структуры, которая уже прошла регистрацию при Министерстве юстиции РФ 25 сентября 1998г. (регистрационный № 3577), Но в реальной практике деятельности НКАТ РБ такое положение все же будет мешать. Особенно при учете целей и задач этой организации, зафиксированных в ее уставном документе.

Но до перехода к их рассмотрению хочется обратиться к одному весьма непростому вопросу: почему в данном субъекте РФ федеральный закон оказался неприемлемым? Ответ на него содержится в работе Д.В.Воробьева и Д.В.Грушкина “Идея национальной государственности и проблемы этнической дискриминации в Республике Башкортостан” (М., 1999). Согласно выводам указанных авторов, само понятие “автономия” вызывает у башкирских общественных организаций, а также у государственного аппарата, также контролируемого башкирской элитой, “резкое неприятие и отторжение”. Так, во время беседы авторов этой книги с представителем Народной партии Башкортостана (сентябрь 1996г.), последний заявил, что национально-культурная автономия “...исподволь ведет к подрыву... башкирской нации. Если культурная автономия будет доступна, то произойдет расчленение Башкортостана на ряд территориальных автономий под видом культурных автономий”. Ему вторит представитель президента Республики Башкортостан (август-сентябрь 1996, май 1997гг.), полагающий, что НКА “предполагает наличие органов самоуправления, которые ведут к созданию надтерриториальных структур. А это очень опасно”. Затем он, и это важно, говорит следующее: “Этот закон хорош для башкир в Оренбургской области и для татар в Пензенской области”. Последнее замечание показывает, что представители правящей элиты Башкортостана видят какие-то принципиальные различия в путях реализации федерального закона “О национально-культурной автономии” в национально-государственных образованиях – в данном конкретном случае, в Башкортостане – и административно-территориальных образованиях (областях). К сожалению, отмеченная разница ими детально не раскрывается. Ясно, однако, что башкирскую элиту беспокоят два момента: а) создание надтерриториальных органов самоуправления; б)возможность превращения культурных автономий в территориальные автономии. Следует полагать, что именно с целью противодействия такому развитию событии в Башкортостане был специально разработан и принят 10 февраля 1998г. Законодательной Палатой Государственного Собрания закон РБ “О национально-культурных объединениях граждан”.

Детальное ознакомление с отмеченным законодательным актом показывает, что его отличия от федерального закона “О НКА” немногочисленны:

1. В республиканском законе термин “автономия” заменен понятием “объединение”.

2. По этому закону НКО могут создать как юридические, так и физические лица (по федеральному – НКА учреждается только юридическими лицами).

3. В отличие от федерального закона, предусматривающего три уровня НКА – местный, региональный и федеральный, республиканский закон предусматривает более дифференцированную структуру (местные НКО (сельские, поселковые), районные, городские, районные в городе и республиканские), не выходящую, однако, за пределы республики.

4. Если в федеральном законе “О НКА” для национально-культурных автономий предусмотрено право получать финансовую поддержку со стороны органов государственной власти – правда, без указания каких-либо его механизмов, то в башкортостанском законе “О НКО” аналогичное право заменено формулой, что финансовая помощь “может быть оказана”.

5. В башкортостанском законе ничего не сказано о доступе к государственным аудиовизуальным СМИ, тогда как в российском законе об этом говорится, хотя и тут механизм доступа прописан крайне абстрактно (отмечено лишь, что это делается “на основе договоров с учредителями и редакциями”).

6. В республиканском законе предусмотрена возможность участия НКО в выборах в органы госвласти и местного самоуправления, чего нет в федеральном законе.

Сравнение двух законодательных актов позволяет заключить, что их идеологии в целом совпадают. Содержательные различия также несущественны (исключением является, пожалуй, предусмотренная в башкортостанском законе возможность участия НКО в выборах).

Для чего же тогда республиканский закон был принят? Может быть, исходя из стремления предотвратить превращение культурной автономии в территориальную? Действительно, в рассматриваемом законодательном акте есть ст.6, гласящая: “Право на национально-культурную автономию не является правом на национально-территориальное самоуправление”. Но эта статья слово в слово переписана из федерального закона “О национально-культурной автономии” (ст.4). А раз это так, то остается предположить, что авторы башкортостанского закона исходили из другой задачи. Какой? Возможно, они стремились не допустить образования в республике такой НКА, которая могла бы стать частью федеральной НКА. Но тогда конфронтация с федеральным законом, как показывает татарский случай, была заложена с самого начала. Да и вряд ли этот случай будет единственным: в республике имеются и другие достаточно крупные национальные группы, у которых есть многочисленные сородичи за пределами Башкортостана. Но кроме данного предположения, создатели рассматриваемого закона, конечно исполнявшие определенный социальный закон, сознательно (или подсознательно) стремились предохраниться еще от какой-то угрозы – воображаемой или реальной, не так важно. В чем же она заключается? Чтобы об этом вести предметный разговор, необходимо обратиться к уставным и программным документам, принятым на учредительном съезде НКАТ РБ.

Согласно “Уставу”, НКАТ РБ претендует на получение части бюджетных средств, направленных на реализацию государственных программ национально-культурного развития татар. Об этом в документе сказано: НКАТ РБ имеет право “получить финансовую или иную поддержку со стороны органов государственной власти и органов местного самоуправления”, “получать льготы.. по налогам, сборам и кредитам” (п.3.1). Анализ программного документа этой общественной организации, точнее, приложения к нему (оно называется “Практические мероприятия по решению этнических проблем татарского народа”), показывает, что из 87 конкретных позиций, заложенных там, 51 позиция рассчитана на госбюджетное финансирование, на частичное дотирование из этого же источника – 7 позиций; лишь остальные 27 позиций предполагается реализовать за счет собственных средств. Далее, по “Уставу”, НКАТ РБ предоставляются права создавать негосударственные (общественные) учреждения татарской культуры (театры, культурные центры, музеи, библиотеки, клубы, студии, архивы и др. учреждения культуры и науки); национальные школы и вузы; организовать творческие союзы, коллективы профессионального и самодеятельного искусства; учреждать СМИ; разрабатывать учебники по татарскому языку, литературе, истории и культуре татар с участием государственных учреждений; добиваться выделения электронного времени на государственных электронных СМИ и т.д. (п.2.11; п.3.3.) Все эти пункты в отмеченном выше приложении к программе конкретизированы так, что сфера интересов НКАТ РБ выходит далеко за пределы лишь негосударственных учреждений образования и культуры. В частности, в качестве задач этой организации предусматриваются: создание педагогических, культурно-просветительных и иных колледжей с татарским языком обучения; организация факультетов татарского языка, литературы, истории и культуры – в Башгосуниверситете, Башгоспединституте, Бирском и Стерлитамакском госпединститутах (включая открытие кафедр истории и культуры татарского народа); издание художественного общественно-политического журнала на татарском языке; открытие драмтеатра в г.Салавате; организация труппы татарской песни и танца в филиалах Башгосфилармонии (в городах: Уфе, Туймазах, Салавате, Кумертау); подготовка однотомной и многотомной истории татар Башкортостана, научно-популярной книги “Татары Башкортостана”, книг “Быт татарской семьи”, “Антология народного фольклора татар”, “Татарские сказки” и др.; объявление конкурса и издание учебников для вузов: по татарскому языку, литературе, истории татар Башкортостана; культуре татарского народа; увеличение на телевидении и радио времени передач на татарском языке с выходом к 2025 г. и на круглосуточное вещание на татарском языке (п.п. 1.1.7; 1.1.8; 5.1:5.2).

Теперь вернемся к НКАТ РБ как организации определенного типа. Еще до ее учредительного съезда на Пленуме ТОЦ РБ была принята резолюция “О НКАТ РБ”, в которой было сказано: “Создание НКАТ РБ – это последняя соломинка, за которую хватается татарская общественность в целях защиты своего языка и культуры”. В программном документе, утвержденном на этом съезде, можно прочитать: “...Национально-культурное саморазвитие татарской этнической группы в Башкортостане может быть реализовано в форме культурно-национальной автономии, которая станет действенным организационным общественным механизмом для решения национальных проблем татар Башкортостана с учетом их... реального положения в республике”. Не лишним будет напомнить, что перед съездом татар Башкортостана (первый съезд состоялся 28 июня 1997г.) Татарской общественностью Исполком этого съезда также представлялся как “Национально-культурная автономия татар РБ”. Наконец, в передовой статье под названием “Нужна ли нам национально-культурная автономия?”, вышедшей в октябре 1999г. в газете татарского национального движения Башкортостана “Идел-Урал”, говорилось: “...через национально-культурную автономию можно было бы более твердо отстаивать интересы татар перед чиновниками как республиканского, так и российского уровней, в том числе и используя суды Башкортостана и России...”.

Если принять во внимание, что одна из ключевых задач, провозглашаемых НКАТ РБ – это изменение статуса татарского языка, т.е. придание ему статуса государственного, а стратегическая цель – достижение “равноправности всех народов Башкортостана”, подразумевающая прежде всего татар, то изложенные выше материалы позволяют сделать следующее заключение – в Башкортостане татары стремятся конституироваться в один из титульных этносов. Во всяком случае, в лице своих идеологов они моделируют именно такую ситуацию.

Вот тут-то возникает вопрос, представляющий общетеоретическое значение: может ли национально-культурная автономия стать механизмом создания территориальной автономии? Как это не парадоксально звучит, на мой взгляд, при определенных условиях – может. Что я имею в виду? Главные условия – наличие компактно расселенной, значительной по численности национальной группы, как, например, татары в Башкортостане. В этих условиях сеть органов национально-культурной автономий, если таковая создается, оказывается настолько густой, а решаемые ими задачи – столь значительными, что автоматически они поднимаются на государственный уровень – не только в финансовых аспектах, и приобретают территориальное выражение. При этом на переходном этапе неизбежно формирование альтернативных существующим административным национальных структур. Классический пример такого хода развития – это постепенное превращение наиболее последовательно проводившейся в жизнь модели “национально-культурной автономии тюрко-татар мусульман внутренней России и Сибири” в 1917г., в Штат Идель-Урал.

Я не хочу сказать, что в Башкортостане уже сегодня вектор этнополитической ситуации способен дорасти до такого логического конца. Нет, для этого там еще нет многих предпосылок. Но теоретическая вероятность такого хода событий в Башкортостане в будущем, впрочем, не слишком отдаленном, достаточно высока. Мне кажется, именно это обстоятельство устрашает современную правящую башкирскую элиту. Наиболее проницательные из башкирских интеллектуалов уже поняли, что необходимо искать варианты будущего внутреннего обустройства Башкортостана как многонациональной республики. Имею в виду доклад Б.Х.Юлдашбаева “Этнореспублика и титульный ее этнос в составе федеративного государства”, прозвучавший на II Международном конгрессе этнографов и антропологов России (Уфа, 1-5 июня 1997г.). Основная идея этого доклада заключается в том, что в рамках республики необходимо образовать “национальные автономии” или “автономные национальные союзы” трех наиболее крупных этнических общин (русские, башкиры, татары), но без территориального их разграничения. Хотя конкретное воплощение этой идеи в докладе не было освещено, к тому же имеется существенная оговорка о том, что такой вариант развития “зависит от волеизъявления самих национальностей”, некоторые из которых, например, русские или башкиры, могут и не захотеть выбрать такой путь, все же этот доклад показателен сам по себе, так как предлагаемый в нем путь требует конституционного переустройства Республики Башкортостан. Если бы у меня была возможность углубления в обсуждение данного подхода, можно было бы показать, что реально она все равно приведет к определенной территориализации этничности, близкой к “бельгийской модели”.

КИРИЕНКО И ТАТАРЫ
солидарны в неприятии новой Конституции Башкирии
Восточный экспресс 24-30.11 2000.

В Уфе в конце прошлой недели прошел 2-й съезд Национально-культурной автономии татар Республики Башкортостан. На этот форум прибыли 139 делегатов из 32 районов и городов республики. Были рассмотрены вопросы, связанные с регистрацией НКАТ РБ, с культурно-языковой политикой правящей элиты республики, с выборами делегатов ожидающейся в Башкирии “Ассамблеи народов Башкортостана”.

По проблеме регистрации учрежденной более года тому назад НКАТ РБ делегаты констатировали, что "пока идет препятствие юридическому оформлению" данной организации. Очередной отказ от Министерства юстиции был получен 26 октября 2000 года. Анализ документа показывает, что этот отказ основывается не на правовой базе, а вызван сугубо политическими причинами – деятельность НКАТ РБ по защите национальных интересов татарского населения республики не устраивает правящую элиту. Съезд поручил исполнительному органу НКАТ добиваться регистрации через судебные органы, в данном случае через Верховный суд РФ (все другие инстанции уже пройдены). Юридическая коллизия, возникшая в республике вокруг регистрации НКАТ, имеет не только политический, но и правовой характер: в Башкортостане вместо закона "О национально-культурной автономии" принят и пока еще действует закон "О национально-культурных объединениях", имеющий некоторые существенные отличия от российского акта.

Большое внимание на съезде было уделено положению татарского языка и татарской школы после принятия такого закона о языках, который признал в республике государственными только русский и башкирский языки. При этом татароязычное население, составляющее треть населения республики и включающее кроме 1,2 миллиона татар еще и 250 тысяч татароязычных башкир, не получило конституционных гарантий в сохранении и развитии своего родного языка. Только что принятая новая Конституция РБ окончательно узаконила бесправное положение татарского языка. Последствия уже сегодня налицо: в республике в этом году обучаются на родном языке или изучают его 78,3 процента башкир и только 56,5 процента татар. В Уфе, где проживает вторая по величине городская группа татар в России – 400 тысяч человек, – функционируют всего десять татарских групп дошкольного образования и воспитания и одна татарская гимназия (башкирских – восемь). Объем телевещания на татарском языке – 25 минут в неделю (менее одного процента эфирного времени). Исходя из обсуждения указанных проблем, участники съезда пришли к выводу, что необходимо добиваться изменения Конституции РБ в плане включения в число государственных и татарского языка. Серьезной оказалась проблема учебников для татарских школ. В связи с тем, что Татарстан не обеспечивает поставку необходимого числа учебников (в чем причина, надо еще разобраться), в Башкортостане начали издавать свои учебники, например, вышла "Азбука" ("Элифба"). Но оказалось, что половина ее объема посвящена творчеству не татарских, а башкирских писателей. Поэтому делегаты настаивают, чтобы все учебники для татарских школ издавались или в Казани, или через федеральный центр.

В конце съезда были проведены выборы делегатов “Ассамблеи народов Башкортостана”. При этом выяснилось, что чиновники, готовящие данный форум, не хотят предварительно проводить съезды народов, так как боятся обсуждения на них острых национальных проблем. И они пошли путем назначения делегатов будущей Ассамблеи.

В числе документов, принятых на съезде НКАТ РБ, были обращение в адрес Госсовета Татарстана, а также резолюция о предстоящих в Татарстане президентских выборах. В них подчеркивается необходимость большего участия Татарстана в решении национальных проблем татар Башкортостана.

Заявление Клуба джадидов
Звезда Поволжья 3-9.07 2003.

В г.Уфе на 5 июля 2003 г. назначено продолжение так называемого “II съезда татар Башкортостана”, первый этап которого прошел еще 3 августа прошлого года. В этой связи считаем необходимым заявить следующее:

1. Российская общественность не должна вводиться в заблуждение – форум, который будет проходить в Башкортостане, никоим образом не может считаться представительным органом татарского населения этой республики.

Во-первых, не выяснены принципы выборов делегатов на этот съезд. Во-вторых, у татарской общественности, включая и проживающих в Башкортостане, есть большие сомнения относительно проведения для выборов указанных делегатов полномочных собраний граждан татарской национальности с протокольным оформлением данной процедуры. Наоборот, имеются неоспоримые свидетельства, подтверждающие вывод о том, что в данном случае мы имели дело не более чем с этнособранием тесно связанной с местным этнократическим режимом татарской бюрократии среднего уровня, находящейся в полной зависимости от правящей в республике группы Рахимова.

2. В этих условиях вполне обоснованно возникает вопрос о легитимности рассматриваемого форума. Во всяком случае, любые решения, которые там будут приниматься, в т.ч. и относительно его руководящих органов, не смогут отражать мнения всего татарского населения республики. Более того, трудно представить, чтобы руководящие органы данного съезда, созванного с нарушением общепринятых демократических норм, и его решения были бы в дальнейшем признаны авторитетными общенациональными татарскими организациями, такими как ВКТ, ФНКАТ и т.д.

3. Исходя из сказанного полагаем целесообразным использовать трибуну данного форума для разоблачения антитатарской политики, проводящейся правящими кругами Башкортостана, а в дальнейшем покинуть его и провести соответствующую разъяснительную работу среди татарской общественности республики и РФ.

В Башкортостане настает решающий момент
Звезда Поволжья 14-20.08 2003.

И вкусили они вред своих дел.

И последствия их дел оказались убытком.

Коран, Сура 65, 9.

Обычно башкирские чиновники управляют своим народом без каких-либо объяснений, тем более политического характера. Однако в последнее время из-за обострения в соседней республике борьбы за власть высокопоставленными представителями аппарата президента РБ и близкими к ним журналистами были опубликованы статьи, даны интервью, раскрывающие подлинные взгляды правящей башкирской элиты.

Для нас, татарстанцев, исключительный интерес представляют те моменты этих высказываний, которые касаются “татарского вопроса”. Дело в том, что несмотря на заявления отдельных аналитиков Башкортостана о начале разыгрывания оппонентами М.Рахимова национальной карты, в частности татарской, ничего подобного пока на деле не наблюдается, а Татарстан, без которого татарский фактор включить в действие нельзя, продолжает молча взирать на происходящее за рекой Иком.

Тем не менее одно упоминание о возможности в борьбе за контроль над республикой использования московскими группами влияния татар Башкортостана вкупе с минимальными шагами с их стороны по налаживанию контактов с татарскими общественными организациями (типа содействия проведению форума по созданию Татарского национального фронта) сильно напугало башкирские власти. Напугало настолько, что 5 июля 2003 г. было проведено так называемое “итоговое заседание” второго съезда татар Башкортостана, отложенное еще с августа прошлого года. Затем началось неприкрытое давление на ряд татарских общественных объединений, появились обширные комментарии по “татарскому вопросу”.

Первым делом прозвучал ответ на высказывание председателя Исполкома ВКТ Р.Закирова по поводу проведения названного выше “итогового заседания” второго съезда татар. Р.Закиров в своем интервью радиостанции “Свобода” отметил, что представители Всемирного конгресса татар на этот съезд не были приглашены, исполком конгресса татар РБ не сотрудничал с исполкомом ВКТ и сделал вывод: в дальнейшем еще надо посмотреть, можно ли будет взаимодействовать с данной организацией в рамках Международного союза общественных объединений “Всемирный конгресс татар”.

В последовавшем довольно быстро ответе начальника отдела информационно-аналитического управления администрации президента РБ А.Юлдашбаева говорилось о том, что такого рода связи субординационного характера для татар республики вовсе не являются обязательными, ибо Башкортостан не есть “филиал Татарстана”. Запомним этот пассаж, ибо за ним скрывается нечто весьма и весьма серьезное.

Затем г-н Юлдашбаев опубликовал довольно пространную статью под заголовком “Время собирать камни…” (Йэшлек, 29.07.2003). В ней он критиковал татарстансткую сторону по многим позициям, обратившись при этом и к некоторым фундаментальным для Башкортостана проблемам. Для начала сей чиновник начисто отмел все обвинения в ущемлении в республике татар. Его аргументация была следующей: в экономическом плане это невозможно, потому что в едином обществе для каждой национальной общности экономические законы отдельно не могут функционировать; в политическом плане подобное реализовать нельзя, ибо в демократическом обществе политические права граждан определяются Конституцией и другими государственными актами. Коснувшись желания татар видеть свой язык в республике в статусе государственного, г-н Юлдашбаев выдвинул аргумент, что татары не могут быть особыми в ряду тех 113 национальностей, которые населяют республику, и язык которых не имеет статуса государственного. Да и, – патетически восклицает он, – столько языков просто не могут иметь подобный статус. Далее, этот матерый аппаратчик, затронув перепись прошлого года, для начала обвинил своих оппонентов в “авантюризме”, а затем заключил: итогов переписи еще нет, тем более в высокие государственные инстанции от граждан не поступило ни одной (!) письменной жалобы о нарушениях в ходе переписи. И вообще, – полагает он, – перепись это не “избирательная кампания”, а нечто иное.

Эта несколько загадочная формулировка получила пояснение в статье Г. Ахметхузиной “Эфенди играют с огнем”, появившейся на днях в официальном издании (Башкортостан, 1.08.2003.). Я обращаю внимание на эту публикацию потому, что она не только по содержанию, но по стилистике сильно перекликается со статьей г-на Юлдашбаева. Настолько все сходно, что появляется подозрение в общих их истоках. Итак, что же мы тут видим насчет переписных дел? Конечно, прежде всего ритуальные обвинения в адрес татарских общественных организаций – Татарский национальный фронт подвергается остракизму за попытку организовать повторную перепись. А затем идет вот такой небезинтересный пассаж: “…за ошибки в ходе переписи, если они даже будут обнаружены, руководство Башкортостана не несет ответственности”. Почему? Да потому, что “население свободно отвечало на те вопросы, которые были сформулированы Госкомстатом РФ”. И автор вопрошает: “…Если Госкомстат РФ допускал ошибки, то какая тут есть вина у руководства Башкортостана?” Действительно, какой спрос с таких невинных агнцев, как местные власти?

Наконец, рефрен всех этих интеллектуальных ристалищ: представители всех наций в Башкортостане находятся на совершенно одинаковом положении, ничьи интересы не ущемляются и вообще, “дружба народов” – главное звено в деятельности президента М.Рахимова, вообще о народах Башкортостана его Президент и Правительство пекутся денно и ночно.

Вот, дорогой мой читатель, сухой остаток того, что проповедуют башкирские идеологи в преддверии предстоящих политических баталий. Тут, естественно, далеко не все. Например, можно было бы отдельно разобрать их тезис о том, что Татарстан является рассадником экстремизма. Однако, оставим его до другого раза.

А теперь сосредоточимся на анализе главных моментов высказываний официоза Башкортостана. Для удобства они были обобщены следующим образом:

1. У татар в Башкортостане проблем нет, те, что возникают, решаются на месте, причем намного лучше, чем в соседних российских областях;

2. Никому нет дела до татар Башкортостана – сами разберемся, что с ними делать;

3. Все было бы хорошо, но есть внешние силы, которые “возбуждают” в Башкортостане кучку татарских авантюристов, мошенников, фанатиков, лиц, зарабатывающих на национальных делах. Это, с одной стороны, олигархи, тянущие свои нечистые руки к богатствам республики, а с другой – влияние “воздуха зловонного шовинизма” из Татарстана, где политическая среда не слишком здорова.

Обычно башкирская сторона упрекает татарстанскую в том, что та не хочет видеть, насколько республиканское руководство печется о развитии татарской культуры, языка. В качестве достижений при этом стандартно перечисляются: число татарских школ, периодики, театров и т.д. в Башкортостане. Однако, в данном случае то ли по недомыслию, то ли умышленно, упускается из виду, что многое из того, о чем идет речь, существовало уже в дорахимовском Башкортостане (например, татарские школы, часть периодики и др.). А из того, что появилось в новом Башкортостане, практически все – итог тяжелейшей борьбы татарской общественности. Но главное даже не в этом, а в том, что за ними скрывается.

Возьмем, к примеру, татарские школы. Для начала, никто точно не знает, сколько их. Хотя бы потому, что число их сильно колеблется в зависимости от того, как их считать. Скажем, куда относятся те татарские школы, где уже в начальных классах введено преподавание на башкирском языке, а в старших классах еще продолжают обучать на татарском? Таких явно насчитывается многие десятки. Или: почему так мало татарских гимназий по сравнению с башкирскими, особенно в городах? Далее. Можно ли татароязычные издания республики считать национальной периодикой, если они по содержанию не являются таковыми, боятся поднимать татарские проблемы? Насчет театров: начали ли они нормально работать? Театр “Нур”, как известно, до сих пор не достроен. Кроме того: каков их репертуар, т.е. учитываются ли потребности татарского зрителя или их пичкают тем, что угодно башкирским чиновникам от культуры?

Если последовательно отвечать на все эти вопросы, то из построений указанных политтехнологов практически ничего не остается за исключением попытки совершить пару фокусов за счет ловкости рук.

На деле имеются и более серьезные вопросы. Скажем, татарская общественность боролось три года, чтобы учредить Национально-культурную автономию татар РБ на основе действующего (!) федерального закона. Процесс до сих пор не завершен – после регистрации Уфимской НКАТ, местные чиновники под разными предлогами тормозят регистрацию Белебеевского и Бирского филиалов этой организации, без чего невозможно учредить республиканскую НКАТ. Татарскую писательскую организацию “пробивали” лет десять. Она и сейчас в качестве пасынка – нет нормального помещения, денег и т.д. А издание книг на татарском языке в республике? В год выпускается в лучшем случае десяток книг, что просто несопоставимо с числом книг на башкирском языке. Я уже не говорю о теле-радиопередачах на татарском языке в государственных СМИ – они, конечно, есть, но их объем – небо и земля по сравнению с башкирскими. Даже обещанное недавно г-ном Рахимовым увеличение объема вещания на татарском языке по телевидению так и не состоялось.

Между тем, замечу, татар в Башкортостане ничуть не меньше, чем башкир (так было во всяком случае еще недавно). Если сюда еще добавить представительство татар в органах власти и управления – везде ключевые позиции занимают башкирские чиновники – то картина будет ясна. Я уже не говорю о том, в чьих руках находятся экономические гиганты республики (“Башнефть”, “Башенфтехим”, “Башэнерго” и т.д.), из которых извлекается основная прибыль, направляемая куда угодно, но только не на развитие татарской культуры.

Даже если все это не принимать во внимание, остается фундаментальная проблема статуса татарского языка в Башкортостане. Сразу скажу – в данном случае аргументация г-на Юлдашбаева является не более, чем демагогией чистейшей воды. Почему такой вывод? Потому, что все без исключения татарские организации, включая “ручной” Конгресс татар РБ, настаивают на придании родному языку 1/3 населения Башкортостана (кроме 1,126 млн. татар это еще и почти 200 тыс. татароязычных башкир) государственного статуса – т.е. это политическое требование крупнейшей после русских лингвистической группы населения республики. И те сто с лишним национальностей, о которых ведет речь упомянутый чиновник, даже близко не могут быть сравнены по своим демографическим параметрам с татароязычной группой. В любом цивилизованном, демократическом обществе подобное требование было бы принято во внимание и удовлетворено. Но не в сегодняшнем Башкортостане. Именно это и свидетельствует однозначно об ущемлении базовых политических прав татар в республике. Чтобы убедится в этом достаточно взглянуть на международные документы (Закон о правах национальных меньшинств, Европейская хартия о региональных языках и языках национальных меньшинств, Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств и др.). Или, скажем, можно посмотреть на примеры других стран – в Финляндии, например, где шведы составляют всего 6% населения страны, шведский является одним из государственных. Между тем, высказывание президента М.Рахимова во время встречи с татарской общественностью о том, что татарский язык ни в коем случае не будет иметь в республике государственного статуса, еще раз подтвердило, что нынешняя политика башкирских властей по отношению к татарам является обдуманно дискриминационной.

Односторонние преимущества для башкир в республике никак не могут быть оправданы. Ссылки на то, что они тут аборигены (коренной народ), во-первых, недостаточны, ибо татары на землях современного Башкортостана не менее аборигены, чем башкиры (что я бы мог, как этнолог, доказать конкретно), а во-вторых, существует политически неразрешенный вопрос о присоединении территории Уфимской губернии к так называемой “Малой Башкирии” в 1922г. без проведения референдума (плебесцита) в районах с преобладающим татарским населением. В такой ситуации отказ закрепить законодательно статус татарского языка в республике показывает на самом деле, что в Башкортостане установлен недемократический государственный строй, базирующийся на политическом доминировании одной из этнических общностей. Что может значить в таких условиях апелляция к демократии? Ничего.

Теперь о том, могут ли Татарстан и татарские общественные организации беспокоиться о татарах Башкортостана. Согласно не только Конституции РТ, но и международным нормам – безусловно. Прежде всего потому, что национально-культурное развитие любой этнонации – дело ее самой и никому со стороны не дано контролировать эту сферу. Скажем, если в Башкортостане пытаются издавать татарские учебники, содержание которых разрывает единое национальное информационное пространство, это дело надо квалифицировать как прямое вмешательство местных властей в татарские дела и как нарушение международно признанных прав татарской нации на сохранение своей этнокультурной целостности. В конце концов, мы же не пишем учебники для башкир?!

Далее, почему это татарские общественные организации, создаваемые согласно российским законам, не могут объединяться в разные ассоциации с центрами в г. Казани? В случае с Конгрессом татар Башкортостана дело дошло до смешного: Конгресс то был создан для проведения выборов делегатов на Всемирный конгресс татар! Даже если в прошлом году из Башкортостана в числе делегатов кроме татар были густо представлены башкирские чиновники, они выступали от имени татар республики и по факту оказались представителями татарской нации, в т.ч. участвуя в избрании руководящих органов ВКТ. Как при здравом уме после этого заявлять, что Исполком конгресса татар РБ не обязан находиться в субординационных связях с Исполкомом ВКТ?

Я ответственно заявляю, что за всеми шагами башкортостанского руководства последних лет прослеживается стремление оторвать татар Башкортостана от национального ядра, изолировать их от Татарстана, а затем и уничтожить эту группу как часть татарской этнии. Особенно хорошо это показала прошедшая перепись.

Когда нас призывают не обращать внимание на ее итоги или пытаются убедить, что, если и будут обнаружены недостатки в переписных материалах, за них башкирское руководство, мол, не несет ответственности, это рассчитано на крайних простачков. Все мы помним, как в Башкортостане в ходе переписи 2002 года вся мощь республиканского госаппарата была использована с целью максимального увеличения численности башкир при соответствующем уменьшении численности татар. Любая иная пропаганда была попросту запрещена. Татарскую сторону, пожелавшую вести работу среди татарского населения республики, в Башкортостан элементарно не пустили, в информационном плане полностью изолировав татар республики от влияния Татарстана. Одновременно было сделано все, чтобы татар расчленить при переписи на целый ряд групп (тептяри, мишари, кряшены и т.д.). Цель одна – уменьшение численности татар.

А сейчас, после всего этого, перед нами делают хорошую мину и говорят: “Ребята, что вы там шумите, итогов то переписи еще нет”. И знаете, что больше всего меня настораживает: итогов то нет, а трактовки АН РБ и местных политтехнологов уже есть. От имени академического института республики при публикации общих итогов прошедшей переписи уже был сделан комментарий, что в 1989 году под давлением татарских организаций, Обком КПСС часть башкир записал татарами, а ныне, мол, этот недостаток будет устранен. Далее, когда политтехнологи республики, с одной стороны, кричат, что итогов переписи нет, а с другой формулируют возможные пути ухода от возможных обвинений в переписывании татар башкирами (см. выше о Госкомстате РФ), это о чем то говорит. На самом деле и сведений о нарушениях в ходе переписи – речь идет о записывании татар, но не только, башкирами – более чем достаточно. Если нет жалоб в органы местной власти или повыше, это имеет прямое отношение всего лишь к специфике республиканской “демократии”. Скажем, те, кто недавно начал повторную перепись (кстати, любая общественная организация того или иного народа имеет право на самоперепись), лишились работы или были подвергнуты иному наказанию. А главы районных администраций получили свыше строжайшее предупреждение – еще один такой случай в подведомственных районах, и вы лишитесь работы. Даже люди, посмевшие высказаться перед телекамерой о нарушениях в ходе переписи, затем вызывались в районные центры где им грозили увольнением с работы. Кто же в таких условиях напишет жалобу?

На самом деле против татар в Республике Башкортостан ведется самая настоящая политика этноцида: язык их полноценно развивать невозможно, школы превращаются в башкирские, татарские надписи с общественных и государственных учреждений убираются, татарским организациям республики не дозволяется нормально взаимодействовать с центральными национальными организациями и др. И наконец, тут ведется непрерывная война против татарской идентичности. В том числе используя методы этнического мародерства, т.е. через грабеж татарского культурного наследия. Недавно даже Галимжан Ибрагимов был объявлен башкирским писателем. Ранее такой ход был проделан по отношению к Ризе Фахретдинову. Уже подбираются к Габдулле Тукаю. Естественно, творческое наследие этих и многих других татарских деятелей культуры включается в культурный багаж башкирского народа. Что же это такое, если не этноцид?

Конечно, основная ответственность за судьбу 1/5 части татар РФ, сосредоточенной в Башкортостане, ложится на плечи Татарстана и Всемирного конгресса татар. В связи с усилением оппозиции режиму Рахимова в республике, была надежда на решение тут “татарского вопроса” через союз с московскими кругами. Однако, похоже, они пошли совершенно ошибочным путем выдвижения на первый план чисто экономических и административных способов давления на башкирские власти (вопросы о неуплаченных налогах, о пересмотре итогов приватизации, о нарушениях в системе МВД и т.д.). В итоге татары оказались один на один с властями со своими проблемами. Полагаю, что в данной ситуации невмешательство Татарстана в происходящее в Башкортостане было бы совершенно гибельным для татарской нации – если клан Рахимова останется править еще на один срок, для татар республики настанут самые черные времена.

Исходя из сказанного и многого другого, о чем тут еще не говорилось, я обращаюсь к руководству Татарстана с предложением более пристально всмотреться в то, что происходит в соседней республике. За бездействие всем нам, особенно политикам, придется нести ответственность перед народом и судом истории. А между тем, татарстанские политики итак уже в очень большом долгу перед нашими сородичами, живущими в соседней республике.

Учитывая сложность татарского вопроса в Башкортостане, среди татарстанских политиков и интеллектуалов нужен серьезный обмен мнениями – частью открытый, частью в узком кругу. Но чтобы он состоялся, политическая элита республики должна осознать свою ответственность за судьбу татар Башкортостана. Федеральный центр, похоже, нам тут не помощник – судя по всему, конфронтационное состояние между татарами и башкирами его вполне устраивает. Москва не первый раз допускает подобные ошибки. За бездействие она потом платит дорогой ценой. Хотя при здравом уме московские политики могли бы понять, что татары являются союзниками Центра в установлении демократии и законности в полуфеодальном Башкортостане. Но если Москва не хочет такого союза, нам надо действовать самим. Смею уверить, возможности Татарстана и татар повлиять на башкирские власти, очень большие. Но ими надо воспользоваться сейчас. Затем будет поздно.

Кто Вы, господин Сафин?
(или о взглядах кандидатов на национальную справедливость)
Звезда Поволжья, 30.10-4.11 2003. Статья написана в соавторстве.

Татарский фактор всегда играет значительную роль в жизни Башкортостана, особенно в избирательных кампаниях. Весьма ощутимы в исходе выборов влияние и роль Татарстана. Не только потому, что две республики Поволжско-Уральского региона являются соседями и обречены поддерживать экономические и культурные связи, а башкиры и татары очень близки по своей судьбе, культуре и языку. Немаловажно, что там живет вторая по численности после Татарстана группа татар, около полутора миллиона человек, а это почти четверть всех татар мира. Получается, что настроение татар Башкортостана влияет и на общее состояние татар, прежде всего российских.

Не стоит забывать и то обстоятельство, что среди деятелей науки, культуры, образования, представителей общественно-политических и экономических структур Татарстана немало выходцев из Башкортостана, которые влияют на обстановку в Татарстане. Это и понятно, ведь они покинули родные края для реализации своих планов, которые вряд ли сбылись бы в Башкортостане. Они мобильны, отличаются высоким национальным самосознанием, заинтересованы в укреплении позиции Татарстана и татарского народа в целом, а также в устройстве благополучной жизни в Башкортостане, где живут их родственники. И где порой принимаются решения, затрагивающие жизненные интересы татар, родившихся в РБ. Например, они болезненно переживают дискриминацию татар своей родной республики.

Переписывание татарских семей, целых сел и районов в башкиры, изменение этнической идентичности при помощи административного ресурса затрагивают личные интересы и достоинство татар, живущих в Казани – ведь таким образом меняется национальная принадлежность выдающихся деятелей татарской культуры Амирхана Еники, Ильдара Юзеева, Нурихана Фаттаха, Роберта Миннулина, звезд эстрады Салавата, Хамдуны Тимергалиевой, Хании Фархи. Хотя, определяя политику Уфы, например, меняя национальность их земляков и родственников, никто не спрашивает согласия этих видных уроженцев РБ. Рано или поздно голос татар и Татарстана доходит до электората и политических кругов Башкортостана. Именно такая ситуация сейчас возникла в этой республике.

А между тем, вопреки пропагандистским фанфарам о процветании татарской культуры и образования в Башкортостане, в последние 10-15 лет в национально-языковой сфере татар здесь накопилось очень много нерешенных проблем. Судя по всему, нынешние власти Башкортостана и не собираются их решать. Вспомним только летнее выказывание президента М. Рахимова на встрече с татарской общественностью о возможности придания государственного статуса татарскому языку. Было сказано, что этого никогда не будет. Резкий ответ Рахимова был подкреплен еще более грубой и развязной фразой, которую неудобно воспроизводить в приличном обществе. В уфимском “Белом доме” такое обращение по отношению к татарам считается нормальным.

Жизнь, однако, не стоит на месте. В связи с предстоящими в декабре президентскими выборами ситуация в Башкортостане меняется. Особенно после того, как 16 октября один из основных претендентов на пост президента Башкортостана – Сергей Веремеенко, на встрече с журналистами высказался в поддержку требования всех татарских общественных объединений Башкортостана о придании государственного (официального) статуса татарскому языку – языку трети населения республики. Говорят, что это заявление С. Веремеенко вызвало переполох в стане президента М. Рахимова. Отдельные высокопоставленные чиновники из его окружения запоздало кинулись сочинять аналитическую записку о путях решения “татарского вопроса”. Но сделать это будет крайне сложно – слишком много было допущено в республике антитатарских действий и высказываний, в том числе и со стороны официальных лиц. А конкретных решений проблем татар, можно сказать, вообще не наблюдалось.

Даже указ М. Рахимова от 4 июля 2003 г. “О дополнительных мерах по удовлетворению национально-культурных потребностей татарского населения Башкортостана”, по единодушному мнению татарских общественных организаций, носил камуфляжный характер. Суть и мотивировка этого указа противоречивы. Если татар, судя по ходу прошлогодней переписи и выступлениям официальных СМИ Башкортостана, в республике совсем мало, особенно в западных районах, то к чему принятие специального указа по ним? Если татары РБ чувствуют себя прекрасно, как говорят власти республики, то зачем нужны “чрезвычайные меры”? В нем, кстати, записали декларативные пункты об увеличении числа татарских классов и школ, а министерство народного образования ведет последовательную политику выхолащивания татарского образования в Башкортостане. Строительство театра “Нур” возобновляется перед каждыми выборами. Хотя татарам нужны не монументальность театрального фасада и забота “для галочки”, а элементарное равноправие в рамках закона.

А вот у Исполкома Конгресса татар РБ, вообще-то избранного под бдительным контролем аппарата г-на Рахимова, до сих пор нет даже собственного офиса. В результате более чем миллионному татарскому населению некуда позвонить или написать о своих национальных нуждах. У исполкома Конгресса татар РБ нет ни одного сотрудника или дежурного телефона. Хотя об этом была принята резолюция в июне 1997 года на первом съезде татар республики в присутствии М. Рахимова и руководителей правительства, районов и городов. Дело не в отсутствии средств или зданий. И даже не в том, что на счет исполкома Конгресса татар РБ за пять лет его деятельности, судя по докладу ревизионной комиссии на втором съезде, поступило всего 50 тысяч рублей. Какой офис тут откроешь, какой заведешь штат? Собираться и обсуждать проблемы татар в РБ считается дурным тоном, “экстремизмом”. Татароязычным изданиям, которые действительно живут в “горячих объятиях” республиканской власти, не дозволяется писать о татарах и их проблемах. Разрешается лишь хвалить М. Рахимова и его команду, рекомендуется “мочить” его оппонентов.

Вот и слышится ругань в “свободной” прессе, достается не только робкой оппозиции, но и национально-культурным учреждениям и изданиям Татарстана. Единое правовое, культурное и образовательное пространство России на границе Башкортостане начинает давать сбой. Не говоря уже об информационном. Татарская пресса, книги, даже учебники блокируются административными или экономическими способами. Стоит только посмотреть наценки на татарстанские издания в Башкортостане. Стоимость доставки изданий из соседней республики сопоставима с затратами заграничных или как минимум дальневосточных перевозок. Ретрансляция телепередач из Татарстана даже в приграничные татарские районы РБ не разрешается. Между тем телепередачи на татарском языке на ТВ Башкортостана – большая редкость. Операторы вправе подать сигнал в кабельные сети или телеприемники каналов из стран Азии, Америки, Европы, но только не из Татарстана. Это заведено еще до прошлогодней переписи населения, даже задолго до нее…

Положение татарских школ в Башкортостане вызывает множество вопросов, самый простой из которых такой: Сколько их? Официальные органы республики называют цифру от 400 до 1200. Которая цифра верна? Так как множество татарских школ Башкортостана уже переведены на башкирский язык обучения (с переквалификаций местных учителей татарского языка и литературы), у непредвзятых наблюдателей возникает впечатление, что нас просто обманывают относительно числа татарских школ. Чтобы не быть голословным, приведу конкретный пример: в апреле этого года представители исполкома ВКТ посетили татарскую школу в д.Асавдыбаш Янаульского района. На месте оказалось, что эта татарская школа в младших классах уже превращена в башкирскую. Причем учителям, часть которых переобучилась на преподавание башкирского языка, было запрещено принимать привезенные из Татарстана в дар татарские учебники и художественную литературу. Ну как в такой обстановке татарам любить башкортостанскую власть?

Многие спрашивают, где итоги прошлогодней переписи по Башкортостану? Вопрос резонный, ибо Москва (Госкомстат РФ) обещала эти данные опубликовать в октябре. Что-то их не видно. Не потому ли, что цифра башкир доведена, как говорят, до 38% с гаком (по переписи 1989 г. было 21,9%)? Или вот высказывания М. Рахимова относительно того, что в Татарстане существуют 200 тыс. так называемых “мензелинских башкир”. Где он их нашел? Если не нашел, зачем он этот вопрос будирует? Может, это территориальные притязания?

И вот на этом фоне разгорается борьба основных претендентов на президентское кресло в Башкортостане. Перчатки, как говорится, брошены. А такой мобильный политик, как С. Веремеенко, уже обошел своих противников на полкорпуса тем, что поддержал требования татар и татароязычных башкир, коих в республике, повторяю еще раз, более трети от общего числа населения. Власти очень боятся этого политика. 27 октября ему отказали в регистрации в качестве кандидата в президенты РБ. Сергей Веремеенко, естественно, это решение оспаривает. Политическая борьба, информационный поток, затрагивающий интересы тех или иных политиков, не останавливается круглый год. Если их прекратить, нужно останавливать любое разоблачение неправедных дел, а криминал и мафию остается лишь хвалить.

Сейчас, учитывая особенности момента, можно задать и другим кандидатам в президенты тот же вопрос: как относитесь к татарской проблеме в Башкортостане? Какова ваша политическая позиция к национальному равноправию? Рахимов на этот вопрос уже ответил. Как мы знаем, он видит в татарах только рабочую лошадку, но никак не воспринимает их в качестве одного из структурообразующих элементов башкортостанской государственности. Бог ему судья. А татары еще оценят его позицию на выборах.

Кто из оставшихся кандидатов защитит татар от этнократического произвола? Рассмотрим Р. Сафина. Вот от него-то татарская и башкирская общественность более других ожидала внятной позиции по национальным проблемам. Но этот политик пока ведет себя странно. Известно, что он родом из деревни Уяндык Илишевского района, где живут исключительно татары в этнокультурном смысле. Около 70 процентов илишевцев записаны башкирами еще в прежние годы на основании исторических домыслов, но они не изменили свой язык или культуру. Кто он на самом деле, Ралиф Сафин? В самом начале своего выдвижения он заявил: “По паспорту, по метрикам – я башкир, мои родители тоже башкиры”. Любопытно, кем теперь его признает власть Башкортостана, этнократическая по сути, хотя среди номенклатуры большое количество служилых татар, подчинившихся политике башкиризации.

Затем Р. Сафин попытался объяснить, что он родился в татарском районе, что знает и татарский, и башкирский языки, а также высказался в том духе, что для него все народы равны, мол, он одинаково относится и к татарам, и к башкирам. Его идентификация себя с башкирской нацией оставила у татарской общественности крайне отрицательное впечатление. Действительно, сами посудите: только что татары с гордостью болели за татарку Алсу, Татарстан, минуя все бюрократические рогатки, в мгновение ока присудил ей звание заслуженной артистки РТ, а тут, вот тебе, отец ее объявляет себя внезапно башкиром?!

Поймите меня правильно. В Башкортостане провести грань между башкирами и татарами, особенно в западных районах, откуда родом Р. Сафин, чрезвычайно трудно. Хотя бы потому, что по данным республиканского социологического исследования 1986 г. (эти материалы потом закрыли), получилось, что 1/3 башкир состоит в смешанных браках с татарами. Как тут отделишь одних от других? Да и опять-таки язык тут общий. Если еще учесть, что по современным стандартам и в паспортах уже нет записи о национальности, этот пункт явно теряет свое практическое значение. Но Р. Сафин почему-то на этом заострил внимание публики, а толком ничего не объяснил.

В итоге у татар Башкортостана, сильно политизированных в силу сложившихся обстоятельств, возникла явная неприязнь к г-ну Сафину. Один из татар Чекмагушевского района в беседе с нами прямо сказал: “Зачем нам такой президент, лучше пусть будет русский, он, по крайней мере, сохранит для татар и башкир равноудаленность”. Так как подобные настроения среди татар республики были распространены и раньше, а после прямого высказывания С. Веремеенко о статусе татарского языка, они усилились, Р.Сафин попал в совершенно неудобное для себя положение.

Теперь у него есть только один выход. Честно и откровенно высказать свое отношение по ключевому для татар Башкортостана вопросу о статусе татарского языка. Тут всякие междометия и половинчатые формулировки не пойдут. Во-первых, потому что есть уже отчетливо выраженная позиция С. Веремеенко – соперника сильного, мобильного и умного. Во-вторых, относительно статуса татарского языка позиция татарских общественных объединений республики едина. Даже в заявлении ручного Исполкома Конгресса татар Башкортостана, принятом 26 сентября 2003 г., среди основных требований татарской общественности, предъявляемым кандидатам на пост президента, имеются такие пункты:

1. Решение вопроса о государственном статусе татарского языка в РБ с учетом этноязыковой ситуации в республике на основе норм российского законодательства и международного права.

2. Обеспечение гарантий соблюдения конституционных прав родителей на свободу выбора языка обучения и воспитания своих детей; прекращение практики перевода татароязычных учащихся на учебный план башкирских школ.

Отсюда ясно, что Р. Сафину придется сделать выбор: или он высказывается за официальный статус татарского языка в Башкортостане, или он этого не делает. В последнем случае политик оказывается в одной упряжке с г-ном Рахимовым. Так как есть ряд признаков того, что г-н Сафин является всего лишь дублером М. Рахимова, выдвинутого с целью отобрать у Сергея Веремеенко татарские и башкирские (в западных районах) голоса, скоро наступит момент истины. В зависимости от того, какую позицию займет “башкир” Р. Сафин, будет понятно, кто он на самом деле.

Итак, г-н Сафин, вопрос на засыпку: Кто Вы? Что от Вас нужно ждать людям? И вопрос всем кандидатам в президенты Башкортостана – готовы ли вы обеспечить равноправие народов республики, покончить с позорной практикой, сложившейся в годы правления М.Рахимова?

Угроза “Единой России”: откуда она идет?
Звезда Поволжья 13-19.11 2003.

Пока “Единая Россия”, подкрепленная временно не действующими президентами и губернаторами, чиновным людом разного уровня, доказывает нашему обществу, не слишком, впрочем, убедительно, что ее лидерам нет необходимости принимать участие во всяких там теледебатах, в некоторых регионах страны раскручиваются дела, которые могут вообще подорвать и так не слишком очевидное доверие граждан к этой партии власти.

Я имею в виду происходящее в Башкортостане, где два единоросса -действующий президент республики г-н Рахимов и его реальный оппонент – известный финансист г-н Веремеенко – оказались в состоянии глубокого клинча. В ситуации, когда С. Веремеенко, как более гибкий политик, имеющий солидную поддержку в серьезных политико-экономических столичных кругах, стремится действовать цивилизованными методами, его противник М. Рахимов не чурается никаких, в том числе и не дозволенных в приличном обществе, методов. По линии г-на Рахимова не только на все уровни дана команда, что народ должен голосовать только за “самого”, но и проведена соответствующая “разъяснительная” кампания, суть которой очень проста: кто хочет сохранить свою работу, должен высказаться на выборах в пользу “великого кормчего”. На этом местная политтехнология не заканчивается, имеются и новинки. Например, команда г-на Рахимова запрягла в своих интересах “Единую Россию”. Ну, да – не поверите вы. Действительно, до сих пор все было наоборот, “Единая Россия” выстраивала региональные чины во фронт. А тут, поверьте мне, дела обстоят иначе. Факты? Пожалуйста.

По многим городам и весям соседней республики развешаны предвыборные плакаты “Единой России” с двумя фундаментальными фигурами – М. Рахимова и еще кого, как вы полагаете? Ни за что не догадаетесь. Открою секрет: вторая фигура – президента Татарстана М. Шаймиева! Представляете, наш президент обслуживает интересы г-на Рахимова. Каков ход, а?! Конечно, мы видели много чего, но до такого я бы лично не додумался.

Правда, возникает вопрос: дал ли Бабай свое согласие на эту картинку? У меня есть кое-какие сомнения на этот счет. Почему? Да потому, что М. Шаймиев является большим политиком. Ему никак не пристало стоять рядом, даже на плакате, с такой одиозной фигурой, как М. Рахимов. По многим причинам не пристало. В том числе и потому, что в Башкортостане по прямой указке г-на Рахимова в ходе переписи 2002 г. от 150 до 200 тыс. татар переписали в башкиры и многие десятки татарских школ превратили в башкирские.

На обсуждаемую проблему надо бы взглянуть пошире. Скажу откровенно: ситуация в Башкортостане сейчас такова, что не исключен уход г-на Рахимова со всей его камарильей, на политическое дно. Например, в результате судебных разбирательств по поводу финансовых махинаций (Байконур и т.д.). Могут всплыть и истории покруче. Скажем, до сих пор не вполне ясно, кто у соседей взрывает не только машины, но и людей.

Когда на досуге обдумываешь все сказанное, в голову лезут всякие мысли, например, такая: идет ли на пользу “Единой России” происходящее в Башкортостане и вообще союз с г-ном Рахимовым? Я обращаю внимание всех держателей проекта будущей России. Господа! Вы предвидите конечный итог политического флирта с престарелым президентом одной не слишком цивилизованной республики? Ответ на это вопрос важен, так как многие здравомыслящие люди ждут его. Я сам, не будучи горячим сторонником “Единой России”, хотел бы этот ответ получить, ибо не забываю, что в этой партии есть серьезные политики, а за ними прослеживаются немалые дела.

Теперь я обращу свой взор на татарстанских политиков и скажу откровенно – не понимаю я их. Достопочтенные эфенди, ну задумайтесь хотя бы на мгновение – у нас все-таки не феодализм средневекового типа, как у восточных соседей. Поэтому вы хотя бы немножко отстранились, что ли, от таких политиков, как г-н Рахимов. Народ не понимает вашей позиции, полное ваше молчание. Для начала пора бы осознать, что именно под руководством М. Рахимова создается великобашкирская нация, строительным материалом для которой служат татары. Язык нашего народа там просто выдавливается, а сам народ превращен в рабочую скотину. А посему, если даже вы в “Единой России”, это еще не означает, что надо обязательно быть в одном ряду с г-ном Рахимовым. Там все-же есть и приличные люди.

Наконец, опять-таки к нашим политикам: не надо думать, что народ глуп. Отнюдь. Люди все видят и понимают. На выборах они еще скажут, что думают. Поэтому советую всем вам пристальнее всмотреться в происходящее. Ситуация весьма и весьма непростая. И старый способ – сидеть и ждать – может не сработать. Под занавес всем, кто имеет мозги, советую подумать: не идет ли угроза имиджу, да и не только, “Единой России”, из рахимовского Башкортостана?

О чем умалчивают сладкоголосые философы
Звезда Поволжья 11-17.12 2003.

В трех номерах газеты “Звезда Поволжья” появилась пространная статья кандидата философских наук А.М.Юлдашбаева, больше известного как один из идеологов режима Рахимова в Башкортостане. Эта публикация, написанная с совершенно конкретной целью – с какой будет выяснено далее – показательна во многих отношениях, но самое главное она весьма точно отражает особенности ментальности правящей башкирской элиты.

В ситуации, когда в Башкортостане назревают серьезные политические перемены – независимо от того, останется г-н Рахимов у власти или нет – обратиться к анализу ключевых идей представителя этнократической элиты соседней республики считаю необходимым прежде всего для того, чтобы понять, с чем в лице господствующей тут группы мы имеем дело. А уже определившись с этим, можно подумать о механизмах защиты в Башкортостане татарских интересов как части предстоящей демократизации политического пространства данного полуфеодального анклава в РФ.

На днях один мой знакомый писатель, человек весьма не глупый, по поводу соседей заметил: “Они, наверное, не слишком хорошо понимают, что если мы все входим в “Единую Россию”, национальные барьеры придется убирать. Иначе какой смысл татарам быть сторонниками “ЕР”?” Что же, в качестве отправной методологической базы это замечание более чем заслуживает внимания.

А теперь, с целью конкретизации ведущих идей его идеологически и политически выверенной платформы, обратимся к материалу г-на Юлдашбаева. На первый взгляд кажется, что начать анализ нужно с самой обширной части его статьи, посвященной рассмотрению и трактовке данных переписей, проходивших на территории Башкортостана и предшествовавших ему административно-территориальных образованиях за последние сто лет. Но внимательно изучив то, что написано сим господином относительно демографических процессов с конца XIX в. в Южном Приуралье, я пришел к выводу, что до перехода к рассмотрению указанных статистических материалов необходим некий общий взгляд на то, чего добивается этот специалист по философии, с легкостью невиданной оперируя с обширным корпусом данных переписей, в которые даже большие знатоки этностатистики заглядывают не без некоторого трепета – в Башкортостане и в Уфимской губернии длительное время шли и идут сложнейшие этнические процессы, разобраться в которых не так то легко даже специалистам. Отсюда и трудности в интерпретации статистических данных по этой зоне. Говорю об этом со знанием дела, ибо занимаюсь этой проблемой более трех десятков лет.

Прежде всего обращает на себя внимание то, что г-н Юлдашбаев настойчиво проводит идею о достаточной “условности” разделения татар и башкир, когда “весьма затруднительными” оказываются любые попытки “точно пересчитать” эти два народа отдельно друг от друга. Все дело в том, – разъясняет наш достопочтенный знаток философии, что любые стремления провести этническую (в т.ч. и культурно-языковую) границу между башкирами и татарами, попросту “бесплотны”. Почему? Да потому, что, как он выражается, эти два народа “навечно и неразлучно связаны друг с другом как сиамские близнецы”. Сделав такой, вообщем-то справедливый вывод, далее он бросает беглый взгляд на переписи советского периода, чтобы извлечь оттуда такое фундаментальное заключение: оказывается “естественным” состоянием для Башкортостана за советский период являлось примерное равенство численности двух “близнецов”. Правда, тут же обнаруживаются кое-какие нарушения “равновесия” в этот период. Скажем, как замечает г-н Юлдашбаев, в 1979г. Башкирский обком партии вроде бы предпринимал кое-какие шаги в пользу титульного этноса, обеспокоенный тем, что “значительное число башкир признают родным языком татарский”. Но,- пишет без какого либо разбора конкретной ситуации г-н Юлдашбаев, эти меры обкома скорее всего оказались “неэффективными”. Потом в 1989 г. вроде бы из-за партийных установок “многие люди” были введены в республике в “полное заблуждение”. Что тут имеется в виду? А следующее: “заблуждающиеся” переписались из “башкир” в “татары”. Странно, правда, что наш философ тут же, противореча себе, заявляет, что партийные установки вряд ли сыграли “заметную роль в результатах переписи”. Затем по поводу результатов переписи 1989 г. наш аналитик высказывает вот какую небезынтересную реплику: “Ассимиляция башкир продолжается? Или это временная реакция на действия слонов, погулявших в посудной лавке?”. Как понять это место статьи? Очень просто, дорогие эфенди. Сей аналитик весьма настойчиво намекает нам на то, что в 1989 г. в Башкортостане перепись была проведена не корректно. В каком плане? А вот в каком – башкир стало меньше, а татар больше. После таких пассажей для философствующего чиновника настает момент истины и он переходит к главному соображению: “Самым естественным, закономерным (внимание, вот она, ключевая фраза! – Д.И.) итогом переписи 2002 года было бы возвращение былого равновесия”. Ах, вот оно что! Как говорят у нас, татар, “орешки то оказывается на дереве”. Не понимаете, дорогой читатель? Объясняю. Если по прошлой переписи населения численность башкир уменьшилась на 72 тыс., а татар увеличилась на 180 тыс. чел., для достижения “равновесия” последние должны потерять не менее 100 тыс., а еще лучше – 250 тыс., чтобы братья – башкиры “выровнялись” со своими “близнецами” – татарами.

И вот тут в голову закрадывается шальная мысль: а не для того ли г-ном Юлдашбаевым все эти обширные статистические выкладки совершены, чтобы обосновать предстоящее вот-вот неожиданное обретение в итогах переписи 2002 г. по Башкортостану этого самого “естественного” состояния? Почему я так думаю? Да потому, что совсем скоро именно демографический “прорыв” наших соседей – более чем странный на фоне общих демографических процессов в Волго-Уральском регионе в целом и, что еще более показательно, на фоне тенденций демографического развития самих башкир за последние десятилетия – придется как-то объяснить российскому обществу, федеральным властям, наконец, общественным и политическим организациям татар. Как тут не заняться подготовительными операциями по промыванию наших мозгов? Тем более, что при этом можно попутно ругать политическую оппозицию и хвалить, в надежде, правда, тщетной, на поддержку режима Рахимова со стороны “братского” Татарстана. Другое дело, что татары, уже многократно прочувствовавшие на собственной шкуре кто кому “брат”, практически единогласно, если не считать нескольких продажных фигур из Исполкома Конгресса татар РБ, высказались против местного этнократического режима, в поддержку демократии и тех кандидатов в президенты, кто высказался за предоставление татарскому языку государственного статуса, обеспечивающего подлинное равноправие народов Башкортостана.

После того, как установлена настоящая цель публикации г-на Юлдашбаева, можно обратиться и к его статистическим выкладкам, а так же к выводам, извлекаемым им из, как он полагает, – то ли по наивности, то ли по иной причине, – “всезнайки-статистики” в результате своего “трезвого, незашоренного” (каков уровень притязаний, а? – Д.И.) взгляда на эту самую статистику.

В начале разберемся с демографической ситуацией в Башкортостане второй половины ХХ в. Это нужно сделать для того, чтобы уточнить, что происходило в соседней республике в области “управления” демографическими процессами накануне переписи 1989 г. – той переписи, которая якобы нарушила пресловутое “равновесие” народов РБ, прежде всего, татар и башкир.

Если обратиться к цифрам переписей 1959, 1970 и 1979 г.г., в них отчетливо видна одна “странность”:

Темпы прироста численности татар и башкир в РБ в 1950-1970-х годах.

Как видно из этих данных, к 1970-ым годам в Башкортостане внезапно татары перестают размножаться. Ну и что, – скажет искушенный читатель, такое возможно и по чисто демографическим причинам. Так то оно так, но есть одно обстоятельство, которое не позволяет видеть в указанных цифрах отражение демографических факторов. Дело в том, что между 1970-1979 г.г. в Татарстане численность татар выросла на 6.8%. Если учесть, что социально-экономические условия в двух соседних республиках в этот период практически не различались, возникает вопрос: что случилось с татарами Башкортостана в 1970-х годах? Довольно долго отмеченный демографический феномен оставался тайной для ученых, ее пытались объяснить по-разному, выдвигая даже отличающиеся друг от друга гипотезы. Однако, на самом деле все обстояло просто и эту тайну века удалось раскрыть автору этих строк в довольно необычных условиях. Было так. Когда в 1987 г. из-за того, что в Башкортостане выявилось массовое недовольство проводившейся там политикой башкиризации татар, готовилось рассмотрение этого вопроса на Пленуме ЦК КПСС (выступал Е.Лигачев), один из инструкторов аппарата ЦК КПСС – А.Салодовников, обратился в ИЯЛИ с просьбой подготовить справку по переписям. Эта работа была поручена мне, и я собрал обширную, очень детальную – вплоть до отдельных селений, информацию, в т.ч. и закрытую (например, из архива Института этнологии и антропологии). Вот тогда и удалось выяснить, что во время переписи 1979 г. ее результаты были сфальсифицированы и этнический состав 373 населенных татарами деревень был изменен – они были записаны башкирскими селами. Так в республике искусственно была завышена численность башкир, а численность татар, естественно, упала. Е.Лигачев, кстати, именно из этих данных и, видимо, еще и из других материалов, сделал совершенно правильный вывод о нарушениях национальной политики в Башкортостане. Тогда партийным органам республики было дано указание исправить допущенные “ошибки”. Хотя особых изменений после этого и не последовало (если не считать отставку первого секретаря Башкирского обкома КПСС Шакирова), политика башкиризации на время была остановлена. В итоге, в ходе переписи 1989 г. татар не удалось заставить записываться башкирами. И вот результат: в 1989 г. численность татар в Башкортостане с 940.5 тыс. выросла до 1120.7 тыс. чел. Понятно, что при этом численность башкир уменьшилась (с 935.9 тыс. до 863.8 тыс. чел).

И теперь подумаем: если сегодня в Башкортостане кое-кто говорит о восстановлении некоего “паритета”, это есть что? Это есть ни что иное, как призыв вернуть ситуацию 1979 года, т.е. ту ситуацию, которая сложилась в результате фальсификаций. Ну как при здравом уме можно писать о достижении такого итога? А если это проповедует главный аналитик режима г-на Рахимова, то как не определить этот режим этнократическим?

Сейчас следует разобраться с демографическими данными конца XIX – первой трети ХХ в.в. В первую очередь речь идет о результатах переписей 1897, 1920 и 1926 г.г. (сельскохозяйственная перепись 1912 г. тоже важна, но она все же преследовала несколько иные задачи и поэтому ее материалы требуют особого подхода). Но прежде, чем углубиться в цифры этих переписей, следует остановиться на одном весьма серьезном вопросе.

Суть его в том, что в методическом плане переписи 1897 и 1920 г.г. были построены одинаково, но отличались от переписи 1926 г. Чем? Да тем, что во время двух первых переписей национальность определялось на основе показателя “родного языка”. Что это означает? А то, что во время этих переписей прямого вопроса о “национальности” опрашиваемого не было. В то же время в 1926 г. перепись предусматривала два вопроса: о “родном языке” и о “народности” (национальности). С точки зрения мировой статистической науки предпочтителен последний подход. Особенно в тех случаях, когда происходят масштабные этнические процессы, ибо в таких ситуациях без прямого обращения к этническому самосознанию узнать о национальной принадлежности опрашиваемых невозможно. Конечно, чтобы применять эту методику нужны два условия: 1) Наличие вполне сформировавшегося национального самосознания; 2) Применение такого вопроса (вопросов), которые смогли бы вполне адекватно “уловить” это самосознание.

Как же обстояло дело в этнической сфере к 1897? С одной стороны, к концу XIX в. среди татар национальное самосознание еще не было окончательно устоявшимся. Среди прочего и потому, что в указанный период было сильно этноконфессиональное самосознание, а также заметным являлось влияние на этническое самосознание сословной принадлежности. О последнем приходится говорить потому, что после административных реформ 1855 г. сословную группу тептярей начали именовать “новыми башкирами”. Именно это обстоятельство скорее всего привело к тому, что при определении родного языка опрашиваемых в ряде губерний Южного Приуралья многие “новые башкиры” (в их составе кроме тептярей были и мишари) назвали его “башкирским”. Если учесть, что тогда еще сословная принадлежность была значимой, а из-за незавершенности становления татарского национального самосознания понятие “татарский язык” также являлось новым, в условиях, когда на северо-западе Приуралья между башкирами и татарами (особенно, тептярями) этнические и языковые границы реально не существовали, перепись 1897г. дала искаженную картину этнической принадлежности значительной части татароязычного населения этой зоны. Об этом ученые пишут уже давно (например, Р.Г.Кузеев указывал и число включенных тогда в состав башкир татар – это 300-350 тыс. тептярей и мишарей). Точно такое же положение наблюдалось и во время переписи 1920 г., ибо ее методика была идентичной.

Можно ли при такой ситуации вслед за г-ном Юлдашбаевым утверждать, что все, кто в 1897 и 1920 г.г. в качестве своего родного языка назвали “башкирский”, были башкирами? Нет, нельзя. Кроме прочего и потому, что тогда еще и само существование башкирской нации как самостоятельной этнополитической единицы было под вопросом. Вот, например, что писал Г.Ибрагимов, сам родом их северо-западного Приуралья, о становлении дореволюционной татарской нации: “…до 1917 г. восемь племен (в их числе: мишари, тептяри, касимовские татары, сибирские тюменцы, уфимские алатырцы, астраханские ногайцы, башкиры, казанские татары – Д.И.) в культурно-литературном движении образовывали один коллектив, одно сообщество”. А муфтий Р.Фахретдинов даже в 1925 г. под названием “российские мусульмане” татар, мишарей, тептярей и башкир считал одной нацией (миллет). Кроме того, уже в 1880-1890-х годах язык северо-западных башкир и соседних с ними тептярей, по мнению видных тюркологов того времени (А.Безсонова, Н.Катанова и др.), на самом деле был ближе к татарскому языку. Поэтому его квалификация как “башкирского языка” была экстралингвистической – как уже было выше отмечено, это, вероятнее всего, связано с сословной принадлежностью (“новые башкиры”) большой группы татаро-“башкирского” населения.

Для того, чтобы четче проиллюстрировать высказанную мысль, я хочу привести некоторые статистические данные (они относятся к Белебеевскому, Бирскому и Уфимскому уездам Уфимской губ.):

Демографические показатели по северо-западному Приуралью в 1897-1926 гг. (в тыс. чел.).

Как видим, между 1897-1920 гг. в этой зоне численность башкир уменьшилось на 85 тыс. чел. (на 15 %), а численность татар резко возросла (если считать включая в их число тептярей и мишарей). Если иметь в виду, что обе эти переписи проводились по сходной методике, получается такой вывод: в 1897 г. численность татар была явно сильно преуменьшена (кстати, такое заключение можно получить и на основе довольно специфической сельскохозяйственной переписи 1912 г.). А в 1920 г., даже при том, что графы “национальность” отдельно не было, из-за того, что национальное самосознание уже упрочилось, многие татары, ранее отнесенные к носителям “башкирского” языка, определили себя татарами. Тогда этот процесс еще не получил завершения из-за особенностей методики самой переписи. Лишь в ходе переписи 1926., методически построенной гораздо более правильно, выявилась реальная картина – из приведенных данных очень хорошо видно, откуда тогда татары “вылупились”.

Можно задать вопрос: а было ли поглощение башкир татарами? Безусловно, подобное происходило. Но, во-первых, как уже установлено исследователями, это скорее была консолидация этнически близких групп в рамках формирующейся татарской этнонации, во-вторых, масштабы этого процесса были все же не слишком впечатляющими. Это подтверждается приводимыми ниже цифрами, которые показывают реальную, а не искусственно “вздутую” численность башкир:

Численность башкир в XVIII-XX вв.

Годы         Численность

1762         97,6

1795         210,4

1857         575,6

1897         715,5

1926         714,0*

1939         843,0

1959         989,0

1970         1239,7

1979         1371,5

1989         1449,5

*Уменьшение численности связано с последствиями войн, революции и голода 1921 г.

Из таблицы явствует, что, если не считать первых десятилетий ХХ в., которые были неблагоприятны и для татар, численность башкир непрерывно росла. Если бы башкиры сильно “поглощались” татарами, подобное вряд ли наблюдалось. Да и сама динамика численности татар в ХХ в. никак не свидетельствует о таком “поглощении” в сколько-нибудь большом масштабе:

Численность татар в ХХ в.

Годы         Численность (в тыс. чел.)

1926         3369,4

1939         4314,0

1959         4967,6

1970         5930,7

1979         6317,5

1989         6920,5

Цифры по татарам однозначно говорят о том, что динамика их численности в ХХ в. росла достаточно медленно, следовательно, трудно согласиться с выводом г-на Юлдашбаева в том, что в советский период в западных районах под влиянием татарских школ происходили процессы ассимиляции башкир татарами. Правда, тут сокращение доли татароязычных башкир наблюдалось. Г-н Юлдашбаев считает, что это происходило из-за постепенного стирания национального самосознания этих башкир. Однако, данное явление можно объяснить и иначе: те татары, которые еще оставались после революции под башкирской “шапкой” (остатки сословного самосознания!), постепенно выходили из-под нее и усваивали общенациональный этноним. Тогда это скорее не ассимиляция, а этническая консолидация. Кстати, даже если в числе такого населения были этнические башкиры – а таковые, конечно, были и есть – это тоже может подпасть под определение консолидации. Почему? Да потому, что многие западные башкиры являются потомками населения Ночайской Орды, бывшей позднезолотоордынским государством, в котором население обладало не только “ногайским” (а это политоним!), но и татарским самосознанием. Даже если в дальнейшим эти группы прошли довольно длительный сословно-башкирский этап, их историческое сознание, являющееся важным элементом этнического самосознания, было достаточно своеобразным и далеко не очевидно башкирским. Об этом в последнее время уже писалось.

Все это показывает, что построения г-на Юлдашбаева по большому счету являются сильно политизированными и преследуют совершенно конкретную цель – защитить во что бы то ни стало башкирскую идентичность, точнее, башкирское великодержавие в Башкортостане. Но вся проблема в том, что достичь этого в России не удастся. Хотя бы потому, что татары больше не хотят быть удобрением для сорняка великодержавия. Тут правящей башкирской этнократии не помогут и стенания по поводу титульности башкир в Башкортостане. Прежде всего потому, что это – наглая ложь. Башкиры еще могли бы претендовать на особый статус в рамках Малой Башкирии. Но когда в 1922 г. ее большевики насильственно объединили с Уфимской губернией, причем не проводя назначенного референдума в татароязычных кантонах, башкиры сразу перестали быть de facto единственным титульным этносом – татары, к сведению не просвещенных читателей, в “Большом Башкортостане” являются не меньше титульным народом, чем башкиры. Да и русские уже могут из-за давности лет претендовать тут на такой же статус. Поэтому демократический Башкортостан может состояться только как союз трех основных общин – русских, татар и башкир. Некоторые дальновидные башкирские ученые (например, уже покойный профессор Б. Юлдашбаев) это поняли уже довольно давно. Далеко не случайно демократический Татарстан выстраивается как “многонациональный народ”, а не как общество, над которым господствует один титульный этнос.

А посему, г-н Юлдашбаев, мой конечный вердикт: зря вы пытаетесь умаслить татар хитроумными ходами. Да, у нас много общего с башкирами. В том числе и в культуре. Да, мы близнецы. Но это никому не дает право не считаться с нами, исключать нас из числа государствообразующих общин Башкортостана. А пока наш язык не объявлен конституционно одним из государственных языков республики, татары будут оставаться второсортными. Так что если правящая элита Башкортостана действительно видит в татарах “близнецов”, пусть она сначала докажет это на деле, признав равный статус языка этого нарда. Если нет этого, все, что вы говорите, будет восприниматься нашим народом как пустая болтовня. А время болтовни и обмана уже прошло.

И последнее. Любой политик, думающий о будущем демократического Башкортостана, должен для начала предложить решение татарского вопроса в республике. Если он не предлагает такого решения, для нас он перестает существовать как политик. И мы в Татарстане будем работать против таких политиков. Вплоть до разрушения всей политической системы, которую в Башкортостане построили этнократы. Они то точно не наши близнецы. Мы с теми, кто отстаивает демократию.

Башкирский провал:
Опыт анализа президентских выборов в одном из субъектов РФ
Звезда Поволжья 18-24.12 2003.

После первого тура выборов президента Республики Башкортостан, закончившегося скандально – действующий глава этого субъекта не смог набрать необходимого числа голосов избирателей для завершения борьбы уже на первом этапе 7 декабря – случились некоторые события, потребовавшие более пристального анализа того, что происходило и происходит в этом богатом природными ресурсами полуфеодальном по своим политическим порядкам анклаве в составе Российской Федерации.

Вкратце напомним, как складывалась предвыборная ситуация в Башкортостане. Там, в конечном счете, выявились три основных претендента на кресло президента: нынешний президент республики М.Рахимов, сенатор Р.Сафин и финансист С.Веремеенко. То, что именно они являлись основными кандидатами, доказывают итоги первого тура голосования, в ходе которого М.Рахимов получил голоса около 42.6% пришедших на выборы, С.Веремеенко – более 25.4%, а Р.Сафин – около 22.8%. Хотя подведенные итоги некоторыми претендентами оспариваются (например Р.Сафиным), они вряд ли претерпят в дальнейшем сколько-нибудь существенные изменения. В конечном счете ЦИК РБ принял решение о выходе на второй тур, который пройдет 21 декабря, двух первых кандидатов – М.Рахимова и С.Веремеенко.

И вот тут необходимы некоторые пояснения. Во-первых, противники М.Рахимова в сумме набрали больше голосов, чем действующий президент РБ. Если учесть, что Р.Сафин привлек на свою сторону значительную часть татарского электората (преимущественно сельского), а С.Веремеенко – русского (в основном городского), результат М.Рахимова, достигнутый за счет прямого или косвенного использования во всю мощь административного ресурса, следует признать весьма посредственным и в сильной степени достигнутом за счет башкирского электората. Причем надо принять во внимание и то, что почти четверть избирателей вообще устранились от выборов. Можно думать, что в случае их горячей любви к М.Рахимову они бы обязательно пришли к избирательным урнам. Во-вторых, весьма показательным является результат “Единой России” в Башкортостане – несмотря на все усилия М.Рахимова, лично курировавшего местных единороссов, успех оказался далеко не впечатляющим – около 44%. Это на 1/5 меньше, чем единороссы достигли в Татарстане при поддержке президента М.Шаймиева. Обе цифры по Башкортостану (42.6% М.Рахимова и 44% “ЕР”) практически идентичны и отражают максимальный ресурс нынешнего президента республики. Как не крути, это значительно меньше половины жителей РБ, точнее, чуть более трети (при учете не явившихся на выборы).

Даже такой элементарный анализ позволяет поставить следующий вопрос: с чем связана прямая поддержка кандидатуры М.Рахимова со стороны московского Кремля? Полагаю, что после посещения г.Уфы в прошлую пятницу зам.главой Администрации Президента РФ В.Сурковым и полномочным представителем Президента РФ в Приволжском округе С.Кириенко, ни у кого на этот счет не осталось сомнений. Кто еще не осознал этого, советую внимательнее присмотреться к двум ведущим российским телевизионным каналам – они дружно начали хвалить М.Рахимова и весьма тонко “мочить” его оппонента. Да и дошли слухи, что С.Веремеенко сверху вообще велено не вести активную работу на втором туре. Поэтому, выборы в Башкортостане на самом деле закончились 7 декабря, сейчас там просто идет предвыборный спектакль.

Конечно, поддержка г-на Рахимова со стороны московского Кремля наблюдалась и раньше. Скажем, посещение г.Уфы накануне первого тура выборов лидером единороссов Б.Грызловым и его высказывания в пользу действующего президента Башкортостана были весьма симптоматичными. Но тогда эти действия еще в какой-то мере можно было объяснить ожидаемыми думскими выборами и озабоченностью накануне них главного единоросса будущими успехами “ЕР”. Но сейчас то этот фактор отпал, однако Кремль явно демонстрирует свою лояльность к М.Рахимову. Отсюда и тот вопрос, который был поставлен выше.

Главная интрига в данном случае заключается в том, что, по неизвестной причине, московские аналитики дружно делают вид, что такого вопроса вообще не существует. Между тем он имеет место быть и даже очень. Другое дело, что ответ на него не лежит на поверхности.

В качестве отправной гипотезы можно было бы высказать предположение о том, что М.Рахимов сможет организовать лучшую поддержку В.Путину в ходе президентской кампании в марте следующего года. Действительно, приди на место действующего президента РБ новый политик, скажем С.Веремеенко, ему наверняка понадобилось бы определенное время для консолидации власти и обеспечения необходимого для московского Кремля результата в марте. Но с другой стороны ресурс у г-на Рахимова явно маловат, а после второго тура выборов доверия со стороны тех избирателей, которые поддерживали оппозиционеров, к нему явно не прибавится. Поэтому, это предположение не может быть единственным, тем более, решающим при поиске ответа на наш вопрос.

А посему необходимо обдумать и другие варианты. В этой связи наше внимание привлекли навязчивые обвинения как со стороны г-на Рахимова (см. текст его обращения от 11 декабря 2003 г.), так и его московских покровителей (например, высказывания С.Кириенко) тех, кто на выборах попытался “разыграть национальную карту”. Любому ясно, что тут в первую очередь имеется в виду С.Веремеенко, ибо только он четко сформулировал совершенно новый подход к решению татарского вопроса в Башкортостане. Несмотря на то, что г-н Веремеенко был крайне корректен в своих формулировках и на самом деле выступал как истинный интернационалист (ну какое это “разыгрывание”, когда политик выступает за равный статус трех языков в республике), его подвергли явному и неявному шельмованию. В чем дело? – спросят неискушенные читатели. О, дорогие мои читатели, стремление С.Веремеенко мобилизовать татарский электорат через учет его национальных интересов оказалось палкой о двух концах. И, по всей видимости, именно татарские дела подвигли в значительной мере московский Кремль к упорной поддержке столь одиозной фигуры, как г-н Рахимов.

Почему такой вывод? Да потому, что татарским политтехнологам, вошедшим в союз с С.Веремеенко, удалось создать ситуацию, когда возник единый татарский фронт во главе с руководством Татарстана, отстаивавший государственный статус татарского языка в Башкортостане. В итоге г-ну Рахимову, хотя и с большим опозданием, пришлось признать, что после выборов следует вернуться к вопросу “статуса татарского языка”. О том, что эта проблема существует, признал в своем телеинтервью после поездки в г.Уфу в прошлую пятницу и г-н Кириенко.

Это был блестящий успех татарской стороны. На деле, если в Башкортостане татарский язык, наряду с башкирским и русским языками, станет государственным, эта республика станет союзом трех основных народов. С.Веремеенко пообещал такой результат прямо и будь он избран, татарская община с полным основанием могла бы требовать у него реализации данного обещания. Есть все основания полагать, что московский Кремль не устраивал такой итог, явно усиливающий позиции татар в Волго-Уральском регионе. И что же? А вот что: на посту оставляется престарелый г-н Рахимов, который сделал только туманное обещание что-то предпринять по поводу статуса татарского языка в будущем. Навряд ли он на это пойдет. Скорее, сделает лишь камуфляжные действия. Это – в лучшем случае. А в худшем все в дальнейшем будет утоплено на парламентских прениях по поводу языкового законодательства. Но зато татарско-башкирское противостояние в республике гарантировано. Видимо, это и нужно было московскому Кремлю, где имперские тенденции, частью которых является и реализация принципа “разделяй и властвуй”, зримо усиливаются.

Но если мы будем полагать, что на этом вся подноготная президентских выборов в Башкортостане уже раскрыта, то сильно ошибемся. У этих событий есть еще по меньшей мере два составных, не менее серьезных, чем предыдущие.

Итак, одно из них. Как известно, за спиной С.Веремеенко стоят некоторые круги (включая и часть аппарата Администрации В.Путина), которые центральными СМИ, контролируемыми весьма определенными силами, причисляются к “русским националистам” и т.д. Так ли это на самом деле, покажет ближайшее будущее, но уже сейчас можно сделать совершенно определенный вывод: в ходе предвыборной кампании в Башкортостане по объективным причинам С. Веремеенко пришлось опираться на татарский и русский электорат. Не будь Р.Сафина, появление которого в качестве кандидата в президенты РБ имеет ряд неясных моментов, это стало бы еще более очевидным. Похоже на то, что такой русско-татарский союз в Москве кое-кому показался весьма опасным. Тем более, что С. Веремеенко предлагал президенту Татарстана М. Шаймиеву встречу для более тесного общения. Все это в столице кому-то не понравилось. Кому, попытайтесь, уважаемые читатели, догадаться сами.

Наконец, последнее, но не по своему значению, слагаемое происходящих в Башкортостане событий. Речь идет о теневой стороне ситуации, имеющей прямое отношение к материальному миру. Дело в том, что ведя речь о “суверенном” управлении г-ом Рахимовым башкортостанским нефтехимическим комплексом, публицисты явно сгущают краски. По некоторым данным, г-н Рахимов не настолько суверенен, как его малюют. Говорят, что реально за его старческой спиной скрываются интересы Альфы-групп, но больше Газпрома и др. Между тем, г-н Веремеенко не особо скрывал, что в случае его прихода к власти в Башкортостане он предполагает взять под эффективный контроль этот самый нефтехимический комплекс и резко его усилить, доведя переработку нефти там до 60 млн. т. (вместо нынешних 20 млн.). А так как эта операция не могла бы быть проделана без Межпромбанка и его могущественных союзников (в их числе – крупные экономические и административные ресурсы), в результате победы г-на Веремеенко на выборах в Башкортостане в России могла бы появиться новая сила. Если учесть, что она планировала через механизм Фонда содействия развитию регионов (ФСРР) начать экспансию в российской глубинке, можно с ходу предположить, что возможная победа г-на Веремеенко, могущая привести к укреплению позиции “русских националистов”, не устроила тех, кто сейчас реально контролирует финансово-экономическую жизнь России. Могут спросить: а как во все это вписывается Р.Сафин? В принципе, вписывается. Или как “троянский конь”, или как выразитель интересов “Лукойла”. Последнее представляется вероятным потому, что в ходе предвыборной кампании Р. Сафина на его стороне наблюдалась активность представителей структур “Лукойла” (включая юристов и т.д.).

Как видите, господа, ставки в Башкортостане были весьма высокими и игроки подобрались соответствующего калибра. Весь вопрос в том, почему в этом раскладе победителем вышел М.Рахимов? Сие есть великая тайна, расшифровать которую будет нелегко. Аналитики уже говорят о феодальной контрреволюции в Башкортостане, поддержанном “демократической” Москвой. А все таки, что на самом деле?

Конечно, было бы соблазнительным видеть в развязке событий “татарский след” и поражение некоторого “чекистско-русского” блока. В пользу такого предположения говорит то, что Башкортостаном занимался лично В. Сурков, который еще в бытность главы Администрации Президента РФ г-на Волошина, по некоторым данным, курировал это направление. Но странно то, что такой итог случился после дела “ЮКОС”а и ухода с политической арены г-на Волошина. Правда, глубокие аналитики уже сделали вывод, что эти события не изменили в Администрации В. Путина основного расклада сил. В таком случае остается только предположить, что решающим в развязке башкортостанских выборов все-таки был национальный вопрос, имевший однако гораздо более многосложный характер, нежели это принято думать.

Теперь зададимся главным вопросом: верна ли в Башкортостане стратегия Президента РФ? Ответ будет следующий: тут стратегией не пахнет, налицо одна тактика. Почему? Объясню.

Во-первых, готовящаяся в Башкортостане победа г-на Рахимова будет на самом деле пирровой, ибо он не пользуется поддержкой большинства граждан РБ. И вряд ли она будет популярна в российском обществе. Во-вторых, престарелому президенту в случае победы придется немедленно заняться татарскими делами, среди которых не только крайне трудный для него – из-за того, что реальной опорой режима Рахимова является башкирский национализм – вопрос о статусе татарского языка, но и ожидаемая уже в ближайшие недели проблема с сокращением в ходе переписи 2002 г. численности татарского населения республики при существенном росте ее у башкир. В третьих, на стороне оппонентов г-на Рахимова, особенно, в окружении С.Веремеенко, скопились большие силы, в т.ч. и многие активисты общественных объединений. Вряд ли их с ходу можно будет заставить отступить. Если Р.Сафин и С.Веремеенко не примирятся с тем, что их заставили отступить, эти силы вообще невозможно будет сломить. В четвертых, борьба за контроль над экономическими ресурсами Башкортостана все равно не прекратится. И еще не очевидно, останется ли то соотношение сил, которое сейчас сложилось в Администрации Президента РФ, неизменным после мартовских выборов. В случае малейшей лазейки в верхах, подспудные тенденции к изменению ситуации в Башкортостане опять усилятся.

И два последних замечания. Первое: г-н Рахимов может победить только в том случае, если перед ним склонятся русские и татары республики. Посмотрим, встанут ли они на колени перед башкирским этнократом. Второе: есть информация о том, что Администрация В. Путина готовит к мартовским выборам показательную “порку” одного из глав субъектов РФ. Где гарантия, что это не будет М. Рахимов?

Так что, дорогие читатели, даже если г-н Рахимов на предстоящем втором туре выборов победит, нас впереди ожидает много интересного.